– Или не измениться.

– Где же твоя юношеская вера в лучшее?

– Разрушена руками д'Эмбреев.

– Значит, взлелей ее опять, поскольку ты имеешь возможность устроить собственное будущее и исцелить человека, который слишком долго живет с демонами своего прошлого. Достойная задача, я бы сказала.

Ровена ответила с растущим возмущением.

– Ты можешь жалеть его, но я бы сказала, что он и его демоны стоят друг друга.

– Ты хочешь позволить собственной трагедии превратить тебя в такую же жестокую и непрощающую, как он?

– Теперь ты противоречишь сама себе, считая его жестоким и непрощающим. Пойдем, Милдред. Я сказала, что подумаю об этом.

– Хорошо. – Милдред вздохнула и осторожно добавила: – Неужели ты не чувствуешь ни капли жалости по отношению к нему?

– Ни капли, – упрямо ответила Ровена, желая, чтобы это не было ложью.

26

– Привет, Шелдон! – воскликнул Уоррик, крепко сжимая в своих медвежьих объятиях старого друга. – Как давно ты не приезжал!

– Это потому, что ты ломаешь мне ребра каждый раз, когда я встречаюсь с тобой, – промычал Шелдон.

– Лжец, – возразил Уоррик с улыбкой, поскольку, хотя Шелдон и уступал ему в толщине, но был такого же высокого роста и, кроме того, в доспехах.

Шелдон де Вере – старший сын в том поместье, где воспитывался Уоррик. Де Чевил четыре года служил у Шелдона оруженосцем. Поскольку у них было всего пять лет разницы, они стали друзьями. Шелдону сейчас всего тридцать семь, но его длинные каштановые волосы уже тронула седина, это у него наследственное. Седина не умаляла его красоты, но производила странное впечатление на окружающих, видевших его вместе с Уорриком.

– Проходи, садись и позволь твоему оруженосцу взять кое-какие из этих тяжелых дорожных мешков, – продолжал Уоррик, провожая Шелдона в дом.

Затем он позвал проходящую служанку:

– Эмма, прикажи приготовить закуску для гостя. – Девушка повернулась и пошла исполнять приказание, но секунду спустя Уоррик позвал ее опять. – И накажи, чтобы прислуживала новая служанка.

Шелдон наблюдал, как девушка передала повеление другой, затем пошла на женский этаж.

– Ты до сих пор обращаешься с ней как со служанкой? – заметил он, когда она скрылась из виду.

– Она и есть служанка.

– Она, кроме того, – твоя дочь.

Уоррик нахмурился.

– Такое нельзя доказать. Бог свидетель – я был с ее матерью, когда мне исполнилось всего пятнадцать лет, это когда ты отпустил меня домой в краткий отпуск. Непохоже…

– Зачем ты оправдываешься, когда достаточно на нее взглянуть, чтобы понять, что она – твоя дочь? Причем единственная из дочерей, которая действительно похожа на тебя.

Уоррик откинулся на спинку стула, еще более насупившись.

– Я не имел понятия о ней, пока она не выросла. Ее мать так боялась меня, что прятала девочку в деревне во время моих постоянных визитов сюда, и мои слуги были столь скромны, что никто не сказал мне ни слова о ее существовании. Даже ты не упоминал о ней до сегодняшнего дня.

Шелдон покраснел, поскольку это соответствовало действительности.

– Ты признал ее за свою, когда наконец заметил ее?

Уоррик фыркнул.

– Мой друг, все, что я увидел, – это миловидную девушку, которую с удовольствием взял бы через несколько лет. Я сказал ей об этом, на что она мне быстро возразила с долей горячности, что такое делать нельзя, поскольку я – ее отец. Правда, я еще никогда не чувствовал себя таким дураком.