Мишель Фейбер. Побудь в моей шкуре
Спасибо Джеффу и Фагго, а особенно моей жене Еве за то, что они вернули меня с небес на землю.
1
Завидев автостопщика, Иссерли всегда сначала проезжала мимо, чтобы оценить его на вид. Ее интересовали только экземпляры с хорошо развитой мускулатурой, с мясистыми ногами. От хилых и тщедушных мало прока. Надо сказать, что определить с первого взгляда, с кем имеешь дело, иногда бывает практически невозможно. Может показаться, что одинокий автостопщик на сельской дороге виден за милю, что он стоит неподвижно, словно памятник или зернохранилище, а значит, не составит никакого труда медленно проехать мимо него, оценить на ходу его параметры, чтобы затем, мысленно раздев его в своем воображении, рассмотреть со всех сторон. Но почему-то у Иссерли из этого постоянно ничего не выходило. Езда по дорогам горной Шотландии сама по себе требует немалой затраты сил – движение на них гораздо оживленнее, чем можно заключить из туристических открыток. Даже в перламутровом безмолвие зимнего утра, когда туман еще лежит в полях по сторонам дороги, шоссе А-9 редко остается долгое время пустынным. Мохнатые тушки безвестных лесных тварей усеивают асфальт по утрам, и каждая из них – застывший в вечности миг, когда очередная зверюшка перепутала автостраду со своей естественной средой обитания. Иссерли порой отправлялась в путь рано, когда вокруг еще царило доисторическое спокойствие и ее автомобиль легко можно было принять за первого представителя этого железного племени. Мир в эти часы казался только что сотворенным: возможно, горы еще будут подвергнуты дополнительной шлифовке, а лесистые долины впоследствии станут морским дном. Тем не менее, стоило Иссерли оказаться на пустынном шоссе, над которым клубились едва заметные испарения, и в течение считанных минут за ней выстраивался хвост из машин, направляющихся на юг. И владельцы их явно не рассчитывали, что Иссерли будет задавать им темп, словно овца, плетущаяся по узкой тропе в голове стада; ей следовало или прибавить ходу, или же свернуть на обочину узкого двухрядного шоссе, чтобы пропустить транспорт. К тому же на шоссе ей приходилось постоянно следить за всеми вливавшимися в него капиллярными притоками. Только немногие из перекрестков были четко обозначены дорожными знаками, словно особо отличившиеся в эволюционной борьбе; остальные, скрытые лесом, возникали неожиданно под самым носом. Можно было делать вид, что этих боковых дорог просто не существует – двигаясь по главной, Иссерли имела преимущество, – но каждая из них могла обернуться стволом орудия, заряженного нетерпеливо подрагивающим трактором. Трактору, встань он на пути у Иссерли, вряд ли придется дорого заплатить за свою ошибку, в то время как ее, несомненно, будут потом долго отскребать от асфальта. Но в основном на нервы ей действовали все же не столько возможные опасности, сколько красоты природы. Ров, наполненный блестящей дождевой водой, стая чаек, кружащая над сеялкой, ползущей по глинистому полю, серые струи дождя вдалеке за ближайшей горной цепью и даже парящий высоко в небе одинокий кулик-сорока – из-за всего этого Иссерли часто забывала о цели своей поездки. Она ехала и ехала, до тех пор, пока солнце не появлялось на небе, заливая золотым светом далекие фермы, и тогда то, что казалось ветвью дерева, окутанной грязно-серой тенью, или кучей бурелома, превращалось внезапно у нее на глазах в мясистое двуногое существо, стоящее на обочине с вытянутой рукой. И тогда она вспоминала, зачем здесь находится, но часто лишь в тот миг, когда уже проносилась мимо автостопщика, чуть не задевая кончики его вытянутых пальцев, которые, несомненно, переломились бы, как веточки, окажись они на пару сантиметров длиннее. Но тормозить было нельзя – ни в коем случае. Вместо этого она спокойно продолжала давить на акселератор с прежней силой, сохраняя дистанцию в ряду, и ограничивалась тем, что мысленно фотографировала тот участок дороги, на котором встретила автостопщика. |
