— Нет, они, скорее всего, из разных семей.

— И они находятся в мире? Представители разных кланов едят вместе и счастливы, — воскликнул шотландец так громко, что многие повернулись, чтобы посмотреть на них.

— Тише… ты привлекаешь внимание.

— Я всегда привлекаю внимание. В твоем времени — даже больше, чем в моем. Вы еще такие дети…

Гвен прожгла его взглядом.

— Просто говори потише, веди себя прилично и позволь мне сделать заказ.

— Я веду себя лично, — пробормотал он, направляясь к сверкающим серебряным машинкам, которые гудели, пыхтели и испускали пар.

Ведет себя лично? Это выражение ставило ее в тупик. Но потом Гвен подумала, что слова меняются со временем. Еще одно доказательство того, что он не в себе. Как там говорил Ньютон? «Я могу рассчитать движение небесных светил, но не степень безумия человеческого».

Пока Гвен делала заказ, Друстан кружил по кафе, ничего не упуская. Казалось, любая мелочь приводила его в восторг. Он поднимал кружки из нержавеющей стали, переворачивал их и рассматривал, нюхал мешочки с кофейными зернами, трогал салфетки и подставки. А потом нашел специи. Гвен взглянула на него как раз вовремя, чтобы заметить, как маленькие баночки с корицей и какао исчезают в кармане спортивных штанов.

— Ты что делаешь? — прошипела она, снимая крышечки с их кофе.

Гвен выгнулась, чтобы заслонить Друстана от хозяев кафе. Ну вот, уже дошло до нарушения закона.

— Ну-ка быстро вынь баночки из кармана!

Друстан фыркнул.

— Это ценные специи.

— И ты собрался их украсть?

— Нэй, я же не вор. Но это корица и какао. Их непросто достать, у нас они почти закончились, а Сильван их любит.

— Но это же не твое. — Гвен старалась сохранять спокойствие.

— Я МакКелтар, — ответил он, тоже явно стараясь не выйти из себя. — На этой земле все принадлежит мне.

— Поставь на место.

Его улыбка стала очень мужской — и очень вызывающей.

— Ты поставь их на место.

— Я не собираюсь рыться у тебя в карманах.

— Тогда специи останутся у меня.

— Ну ты и упрямый.

— Я упрямый? Я? И это говорит женщина, которая требует, чтобы все было только так, как она скажет? — Он прижал кулаки к груди и повысил голос почти на октаву, передразнивая ее: — Ты должен носить жесткую белую обувь! Ты должен ехать на машине! Ты должен избавиться от оружия! Ты не должен меня целовать, даже если я обнимаю тебя ногами, когда ты меня целуешь! — Раздраженно мотнув головой, Друстан добавил уже своим глубоким баритоном: — Должен, должен, должен. Меня тошнит от этого слова.

Щеки Гвен горели, колени подгибались, но она сунула руку в его карман и ухватила стеклянные баночки.

— Сильван будет разочарован, — сказал Друстан с хищной усмешкой и сделал шаг вперед.

— Если верить твоим словам, Сильван умер пятьсот лет назад, — выпалила Гвен и тут же пожалела об этом.

По лицу шотландца пробежала тень боли, и девушка чуть не стукнула себя по лбу за такую глупость. Даже если этот человек болен, он наверняка верит в то, что рассказывает ей, а если так, ему больно слышать о смерти отца — не важно, реального или воображаемого.