Да, потому что до подобного животного можно достучаться только с применением грубой силы.

Говнюк.

Фокусируясь на Аксе, Бутч пробормотал:

— Я жду.

Акс пожал плечами.

— Выгони меня, если хочешь, делай что угодно… но я не обязан тебе. Ты не смеешь лезть ко мне в душу… не заслужил.

Звучит логично, подумал Бутч… он бы сам сказал то же самое, сидя на его месте.

Бутч подался вперед.

— Рано или поздно, до официального зачисления, тебе придется все рассказать.

— Тебе какое дело?

— Никакого.

Ну, на его слова парень выпучил глаза.

— Тогда с какого хрена спрашиваешь?

Бутч уперся локтями в стол и махнул руками в жесте «тоже мне».

— Мне нужно знать, как ты справишься с этим, если опять столкнешься. Вот почему. И оценка будущего поведения — оценка прошлого поведения. То, что ждет вас здесь, в учебном центре, даже близко не сравнится с внешним миром. Ты должен быть готов к ситуациям, когда не будет времени на раздумья, когда тебе придется спасать свою жизнь или жизни своих товарищей, и все, что у тебя будет в распоряжении — твои инстинкты и воля к жизни… и я гарантирую тебе, в такие моменты последнее, что тебе захочется, — это полный ступор. Чем сильнее ты открыт перед травмирующими событиями прошлого, тем более закалённым ты становишься, и тем безопаснее для тебя. Дебильное уравнение, но это правда, черт подери.

Акс опустил глаза на свои руки.

— Возвращайся в качалку, — велел Бутч. — Подумай об этом. Но знай, что у тебя мало времени. Мы не станем тратить…

— Я солгал.

— Что, прости?

Весь из себя крутой, мужчина с внешностью гота и дегенерата сделал медленный вдох.

— Я не видел смертей. Не знаю… как это выглядит. Я не знаю, каково это.

Изменение в поведении, с враждебной маски к глубокой печали, тревожило, но так всегда бывает. Когда кто-то ломался, решал снять маску, становясь другой версией себя, самозащита и откровенность становились взаимоисключающими понятиями.

— Тогда почему ты здесь? — прошептал Бутч. — Расскажи… почему ты пришел к нам?

— Не знаю.

— Нет, знаешь.

Бутч незаметно протянул руку и убедился, что телефон стоял на беззвучном режиме, а офисная трубка была снята. И когда Тор показался по ту сторону стеклянной двери, Бутч поднял ладонь… и Брат ушел.

— Почему ты здесь, Акс?

Минуты тянулись с черепашьей скоростью, тихие шорохи в офисе, казалось, из уважения стали еще тише.

— Мой отец был никем, — раздался хриплый голос. — Он ничего не добился в жизни. Он был плотником, ну… работал руками. Ма не хотела иметь ничего общего с нами… она ушла еще до моего превращения. Ей было плевать на нас. Но мой отец, он остался, и без него я бы оказался на улице, а всем известно, как долго там протянул бы претранс. — Темноволосый, с разукрашенным 50-на-50 лицом парень медленно покачал головой. — Я не был… нормальным, понимаешь? Никогда. Наверное, он не ушел, потому что у меня никого не было.

Бутч не двигался, не издавал ни звука. Если он вмешается, то может напомнить парню о том, что тот говорил, а не просто внутренне переживал прошлое.

Было очевидно, куда шла история.

— Я люблю героин.