— Может быть, не мимолетное.

Мия подумала о матери Джанины и ее долгом романе с отцом. Мистеру Гаррету нужно только, чтобы она согласилась выйти за Дэвида и, таким образом, в семействе Пеннистан снова воцарился бы мир.

— Вы не верите, что он может вас любить? — Мистер Гаррет покачал головой. — Ну конечно, не верите. Вы — женщина, и вам нужно услышать соответствующие слова. Вы не знаете, как мужчина говорит я вас люблю.

— А вы, я полагаю, с этим прекрасно знакомы.

— Я же мужчина.

— О да, несомненно, — сказала Мия. — Я думаю, под вашим духовным саном скрывается настоящий мужчина.

Мия надеялась, что ее слова не прозвучали как заигрывание.

— Вот именно. Поэтому я говорю как специалист в этом вопросе.

Они дошли до двери, которая вела в апартаменты герцога, и продолжили путь по кругу, теперь они проходили мимо мраморных бюстов Пеннистанов, живших в давние времена.

— Сегодня утром, после того как вы покинули кабинет герцога, Дэвид сказал Мериону, что до тех пор, пока к вам будут относиться недружелюбно, он не примет от герцога ни гинеи. — Гаррет кивнул. — Должен вам сказать, это весьма смелое заявление для человека, который пришел, чтобы умолять о небольшом капитале, нужном для строительства его фабрики.

— Как он может даже думать о такой жертве? От него зависит множество людей, он не должен отказываться от своего плана!

Они остановились перед портретом четырех молодых людей. Это были Линфорд, Дэвид, Джессап и Гейбриел в детстве. Должно быть, портрет был написан до рождения Оливии. Линфорду Пеннистану на вид можно было дать не больше шестнадцати. Значит, Дэвиду должно быть двенадцать. Он выглядел слишком серьезным даже до того, как повзрослел. Наверное, портрет был написан незадолго до его ухода во флот. Может быть, его заказали на случай, если Дэвид не вернется?

— Попробуйте вспомнить, какими еще способами Дэвид говорил «Я вас люблю», уделите этому несколько минут.

Гаррет прошел дальше, а Мия опустилась на банкетку и посмотрела на юного Дэвида. Он отказался ради нее от своей фабрики? Что ж, он еще передумает, его проект слишком важен.

Но прошлой ночью, когда Джанина попросила ее найти, он пришел к ней, хотя у него не было сомнений, что она в безопасности. Вместе с этим озарением нахлынули воспоминания, нахлынули с такой скоростью, что перепутались в ее сердце с рефреном «все возможно».

Когда она проснулась, выздоравливая, он был с ней, он обнимал ее все время, пока ей снились те ужасные сны. Он ударил Франклина, чтобы она не заработала синяки, ударяя его сама. Он носил с собой несколько носовых платков на случай, если они ей понадобятся. Он потратил время, объясняя ей работу хлопкопрядильной фабрики, хотя у него наверняка были более важные дела. Он сунул в окно экипажа ветку розы, чтобы у нее была «живая душа», с которой можно поговорить. Неужели его любовь можно проследить так далеко?

А особенно когда они занимались любовью. Правда открылась, когда они были в объятиях друг друга. В такие моменты она никогда не чувствовала себя более желанной, более драгоценной, более важной, чем что-нибудь другое.

Тут распахнулась дверь, и в коридор выбежала женщина, Оливия Гаррет. Она помчалась по коридору, бросилась в объятия мужа и поцеловала его в щеку.

— Майкл, Майкл, найди герцога! Это мальчик! Здоровый мальчик! И Елена чувствует себя хорошо!

— Роды за шесть часов!

Мия мало что знала о рождении детей, как и подобало незамужней девушке, но даже она понимала, что роды обычно длятся дольше.

— Пойдем разыщем Лина! — настойчиво потребовала Оливия.