— Расслабься, — сказал я.

— Не могу, Майк. Я ненавижу грозу.

В машину ворвался холодный сырой ветер. Она снова вздрогнула и подняла воротник жакетки.

— Закрой окно, Майк.

Я поднял стекло, включил зажигание и влился в поток машин, двигавшихся в восточном направлении. Голос огромного города начал затихать. Прохожих становилось все меньше, и такси кружились по улицам, подбирая последних пассажиров.

Первые крупные капли дождя застучали по капоту и разбежались мелкими брызгами по ветровому стеклу. Я включил «дворники», но все равно должен был пригнуться над рулем, чтобы видеть дорогу. Я физически ощущал, как уходит время. Гонка минут. Они всегда бегут с одной и той же скоростью и всегда вас обгоняют. Я свернул на Девятую авеню, проехал несколько кварталов, подстраиваясь под светофоры, и остановился у дома из серого кирпича с маленькой неоновой вывеской «Городской легкоатлетический клуб».

Я выключил двигатель и открыл дверцу.

— Майк, ты надолго? — спросила Лили. Лицо у нее было измученное, с заострившимися чертами.

— Пара минут. Что с тобой, детка?

— Наверно, замерзла.

Я достал с заднего сиденья плед и накинул ей на плечи.

— Вот так будет лучше. Закутайся, а то еще простудишься, чего доброго. Я обернусь в один момент.

Она вздрогнула и кивнула, стягивая концы пледа на горле.

За стойкой администратора сидел высокий парень с сонными глазами, который ненавидел всех, кто его беспокоил. Он следил за мной глазами, пока я шел через холл, и не произнес ни одного вежливого слова, когда я подошел к нему, только спросил:

— Вы член?

— Нет, но…

— В таком случае клуб закрыт. Убирайтесь!

Я вытащил из бумажника пятерку и положил на стойку.

Он повторил:

— Убирайтесь!

Я сунул пятерку в карман, перегнулся через стойку и шарахнул его по спине, потом выдернул из кресла за тощие руки, слегка двинул в живот и швырнул обратно.

— В следующий раз будешь вежливее.

— Хулиганье!

— Заткнись! — Я вытащил ключ, повертел у него перед глазами, в которых уже не было сонливости. — От чего ключ?

— От шкафчика в раздевалке.

— Посмотри, за кем числится номер 529.

Он скривил губы, потрогал живот и вытащил из ящика стола регистрационный журнал.

— Реймонд. Стаж десять лет.

— Пошли!

— Вы спятили! Я не могу отсюда уйти. Я…

— Пошли!

Я услышал, как он буркнул «фараоны поганые», усмехнулся у него за спиной и спустился за ним по лестнице. Душный сырой воздух был пропитан едким запахом дезинфекции. Мы прошли мимо котельной, потом мимо входа в бассейн и свернули в раздевалку, где стояли ряды высоких шкафчиков с запорами под индивидуальные замки. Раймондо повесил замок просто на загляденье. Это была огромная серьга из латуни с такой толстой дужкой, что она еле пролезала в петлю. Я вставил ключ, повернул, и замок открылся.

Смерть, преступления и коррупция лежали на дне шкафчика в двух металлических контейнерах величиной с солдатский котелок. Два цилиндра темно-зеленого цвета с герметически заваренными швами. Каждый из них был снабжен поплавковым устройством, состоящим из баллончика с углекислотой и резиновой камеры — на тот случай, если бы пришлось выбросить контейнер из иллюминатора.

Здесь же находился и ответ на вопрос о «Седрике» — история, рассказанная сколотыми квитанциями. Раймондо хорошо позаботился о своем грузе и готов был забрать его, как только начнется переоборудование судна.