– Если не вернусь к обеду, – прощаясь, сказал викарий дочери, – не беспокойся обо мне.

– Я уже настроилась обедать в одиночестве, – отозвалась Шенда. – Миссис Ньюком уж конечно заколет «откормленного тельца», или кого там она сочтет подходящим, так что у тебя будет случай полакомиться чем-нибудь вкусным. Отец засмеялся.

– Угощение у миссис Ньюком отменное, кто спорит, – сказал он. – Но в уплату за него мне придется выслушать бесконечный скорбный перечень ее страданий, как телесных, так и духовных.

Шенда обняла отца за шею.

– Ах, батюшка, – проговорила она, – мне так нравятся твои шутки! Мама бывало всегда им смеялась.

Отец поцеловал ее, но она заметила боль в его взгляде и пожалела, что напомнила ему о матери.

Трудно себе представить, чтобы два человека могли быть счастливее друг с другом, чем преподобный Джеймс Линд и его красавица жена Дорин. Они поженились, преодолев многомесячное сопротивление обоих семейств. И несмотря на мрачные прорицания, что они еще в этом раскаются, жили необыкновенно счастливо.

Джеймс был третьим сыном обедневшего пэра, владевшего малодоходным имением среди пустошей Глостершира. Отец его отказывал себе во всем, чтобы иметь возможность послать старшего сына в тот же полк, где раньше служил сам. Второй его сын был с детства инвалидом, на его содержание тоже требовались деньги, и немалые. Так что третьему сыну, Джеймсу, он мог предложить только церковь в своих владениях и с ней совершенно жалкое, почти издевательски скудное жалованье.

Джеймс и Дорин считали, что на свете имеет значение только их чувство. Они вселились в бедный и тесный домик при церкви и наполнили его любовью.

И только когда на свет появилась Шенда, ее родители стали немного практичнее. Джеймс съездил к епископу, и тот предложил ему приход в Эрроухеде. Граф Эрроу, как человек состоятельный, мог предложить священнику у себя в деревне вполне приличное обеспечение.

Новый дом восхитил Джеймса и Дорин, Он был небольшой, старинной постройки очень милый с виду и в хорошем состоянии.

Джеймс, будучи благородного происхождения и к тому же прекрасно ездивший верхом, был естественно принят в местное общество. Перед супругами открывалось блестящее будущее.

Но тут разразилась война, и все разладилось. Потом, на краткое время, пока длилось ненадежное перемирие 1802 года, вроде бы немного полегчало. Но военные действия возобновились, жить опять стало трудно, все вздорожало, а денег не было.

И вдруг на исходе долгой зимы умирает от пневмонии мать Шенды. Только сейчас, казалось Шенде, мама была живая, улыбчивая, ласковая, а в следующее мгновение ее уже несут на кладбище, и вся деревня оплакивает ее уход.

Два последних года после смерти матери Шенда старалась, как могла, сделать жизнь отца если не счастливой, то хотя бы сносной. Но с каждым днем это становилось все труднее и все меньше было у них денег на пропитание. А отец еще, по старой привычке, помогал нуждающимся.

– Хозяин последнюю рубашку отдаст, если у него попросят, – с укоризной говорил Шенде кто-то из слуг. Это была правда, Шенда пробовала возражать, но знала, что отец ее не послушает.

– Не могу же я допустить, чтобы бедняга умер от голода, – увещевал Шенду викарий, когда та начинала горячиться.

– Ах, батюшка, голодная смерть угрожает не хитрому попрошайке Неду, а нам с тобой!

– Ничего, я уверен, мы как-нибудь обойдемся, родная, – успокаивал ее отец и тут же спешил на помощь к кому-то еще.