— Детка, я тоже в это верю, — ласково сказал он. — Знаешь, что я сегодня сделал? Две вещи. Я купил для тебя обручальное кольцо и дал объявление в «Кларион». Объявление о том, что ищу работу — работу по ночам. — Дороти вытерла глаза. — Может быть, я и вправду сгущаю краски. Конечно, наши дела будут не так уж плохи. И мы будем счастливы. Но нельзя совсем забывать о реальности, Дорри. Мы будем еще счастливее, если поженимся летом с разрешения твоего отца. Ты же не можешь этого отрицать. И от тебя всего-то и требуется, что воспользоваться открывающимся для нас шансом. Ну пожалуйста, прими эти пилюли. — Он сунул руку в карман и достал конверт, на ощупь убедившись, что в нем капсулы. — У тебя нет серьезных оснований отказываться.

Она свернула носовой платок и опустила на него глаза.

— Я мечтала о завтрашнем дне со вторника. Весь мир расцветился новыми красками. — Она протянула ему платок. — Всю свою жизнь я делала так, как велел отец.

— Я понимаю, что тебе не хочется, Дорри. Но подумай же о будущем. — Он протянул ей конверт. Она даже не попыталась его взять. — Я согласен устроиться на ночную работу, уйти из университета в конце этого семестра. А тебя прошу лишь проглотить пару пилюль.

Ее сцепленные руки неподвижно лежали на столе. Ее взор был устремлен на стерильно-белый конверт.

Он сказал решительным голосом:

— Дороти, если ты откажешься их принять, это будет означать, что ты упряма, далека от жизни и несправедлива по отношению ко мне. И еще больше несправедлива по отношению к себе.

Пластинка кончилась, автомат перестал мигать разноцветными огнями. В кафе наступила тишина.

Они сидели за столиком, а между ними лежал конверт. С другого конца комнаты раздался звук переставляемой фигуры и голос одного из стариков:

— Шах.

Ее руки разжались, и он увидел, что ее ладони вспотели. И почувствовал, что его руки вспотели тоже. Она подняла глаза с конверта на него.

— Ну пожалуйста, детка…

Она опять опустила глаза. На лице как бы застыла скорбная маска.

Она взяла конверт и сунула его в сумочку, лежавшую на диванчике рядом с ней. Затем опять положила сцепленные руки на стол и вперилась в них взглядом.

Он погладил тыльную сторону ее руки, а другой пододвинул к ней свою невыпитую чашку кофе. Она взяла чашку и поднесла ко рту. Он нашел в кармане еще один пятицентовик, бросил его в щель автомата и нажал кнопку, под которой было написано: «Чарующий вечер».

Они молча шли по влажным цементным дорожкам, разделенные стеной тайных мыслей, но по привычке держась за руки. Дождь перестал, но воздух наполняла влага, которая щипала лицо и создавала мутный ореол вокруг каждого фонаря.

Напротив общежития они поцеловались. Ее губы были сжаты и прохладны. Когда он попытался раздвинуть их, она покачала головой. Он несколько минут держал ее в объятиях, нашептывая утешительные слова, потом они попрощались. Он глядел ей вслед. Она пересекла улицу и вошла в ярко освещенный вестибюль общежития.

Он пошел в ближайший бар, где выпил два бокала пива и сделал из бумажной салфетки тончайший очаровательный орнамент. Когда прошло полчаса, он зашел в телефонную будку, позвонил в общежитие и попросил телефонистку соединить его с комнатой Дороти.

Она ответила после двух звонков:

— Алло!

— Привет, Дороти. — Молчание. — Дорри, ты приняла капсулы?

Пауза.

— Да.

— Когда?

— Несколько минут тому назад.

Он облегченно вздохнул:

— Детка, а телефонистка не подслушивает разговоры?

— Нет, они уволили за это ту, что была до нее.