Люси настороженно следила за Клермонтом, погруженным в мрачные раздумья. Казалось, это совершенно другой человек, только внешне напоминающий ее телохранителя. В чертах его лица уже не было ничего мальчишеского. Зато в развороте широких плеч, в гордой посадке головы, в каждом его жесте сказывался властный, даже хищный характер. Возможно, на мысль о сходстве с хищником наталкивала необыкновенная гибкость и вкрадчивая грация его движений.

Широко распахнутая рубашка, заправленная в узкие черные бриджи, открывала мужественную загорелую грудь. Люси с невольным сочувствием вспомнила, как при каждом удобном случае мистер Клермонт нетерпеливо срывал с себя шейный платок. Видно, нелегко было этому человеку, привыкшему к свободе и вольному морскому ветру, играть роль скромного охранника в мрачной замкнутой атмосфере Ионии. Да еще при таком властном хозяине!

Не обращая внимания на свою пленницу, Морис продолжал мерить каюту широкими шагами. При каждом его повороте высокие ботфорты угрожающе поскрипывали. Люси бросился в глаза блестящий пистолет, воинственно торчащий из-за пояса бриджей.

По мере того как длилось его молчание, Люси начала испытывать такой же парализующий страх, как в момент своей первой встречи с «Возмездием». От Клермонта ощутимо исходила какая-то скрытая сила, в которой девушке чувствовалась реальная угроза. Когда он наконец остановился перед ней, она инстинктивно сжалась, подтянув колени к груди и обхватив их руками.

– Я скажу вам, зачем, – словно преодолевая таинственный запрет, начал он. – Возможно, вас удивит, что пиратство – вовсе не то занятие, к которому я себя готовил.

Люси старалась казаться спокойной, хотя внутри у нее все замерло от предчувствия новых горьких открытий.

– Действительно, несколько странно, – небрежно сказала она. – Кажется, вы преуспели в этом деле.

Морис на минуту задержал на ней тяжелый взгляд и вновь заходил по каюте.

– Я ушел в море мальчишкой, мне было всего двенадцать лет. А когда мне исполнилось девятнадцать, я уже владел собственной торговой шхуной.

«Бесспорно, это было немалым достижением», – подумала Люси.

– У вас, вероятно, найдутся письменные принадлежности? – с невинным видом осведомилась она. – Я могла бы предложить вам свои услуги по записыванию мемуаров. Поверьте, у меня в этом деле богатый опыт.

– А что касается панегирика в мою честь? Это вам тоже по силам? – усмехнулся Морис и продолжал уже серьезным тоном: – Как вам, наверное, известно, после того, как Испания переметнулась на сторону Франции и они объявили совместную блокаду Средиземноморского побережья…

– Мне ли не знать о том, что принесло нам предательство Испании? – живо откликнулась Люси. – Именно в сражении на Средиземном море мой отец чуть не потерял ногу. Это стоило ему всей дальнейшей карьеры.

– Могу вас заверить, что ему это и вполовину не стоило того, чего мне, – желчно возразил Клермонт. – Так вот, в то время каждому капитану представлялось делом чести незаметно проскользнуть мимо их сторожевых кораблей с товарами, которые так ждали в Англии. Однажды я столкнулся нос к носу с испанским фрегатом, до краев груженным порохом, о чем я, конечно, не знал. Он решил захватить мою шхуну, чтобы поживиться моим грузом, и начал меня преследовать. Я оказался в весьма затруднительном положении: на моем борту не было пушек, а моих матросов никто не назвал бы вояками, хотя они буквально кипели ненавистью к противнику. Когда мы сблизились достаточно, чтобы они бросились на абордаж, от полной безысходности я приказал команде швырять им на палубу горящие факелы из пакли, надеясь, что таким образом отсрочу нападение, а тем временем поймаю ветер и удеру.