— Возможно. Я очень уважаю его и не могу смотреть, как он страдает. — Она покосилась на Маргерит. — Ты сердишься на меня?

Маргерит колебалась.

— Может быть, немножко, но когда мы виделись в последний раз, Чарлз сказал, что не хочет меня видеть, а я не хочу видеть его.

— Какая чепуха! Думаю, тебе следует поближе его узнать. Если ты решишься это сделать, то поймешь, что вы отлично подходите друг другу. Он самый внимательный и интересный человек из всех, кого я знаю, не исключая собственного мужа, который временами бывает невыносимо скучен. — Она улыбнулась. — С Чарлзом никогда не скучно, и в нем есть такие качества, каких нет ни в ком другом.

Маргерит вспомнила его любовные послания.

— Да… он умеет прекрасно выражать свои чувства, когда захочет.

— Значит, решено! У вас обоих будет возможность узнать истинные достоинства друг друга в этом буколическом раю. — Она с гримасой отвращения оглянулась вокруг. — О, дайте мне шумную лондонскую улицу вместо этой зеленой идиллии!

Маргерит рассмеялась.

— Ты стала поклонницей больших городов, Луиза! А кто же скучал по южному Даунсу?

— Ладно, давай я покажу тебе мои гобелены. Раз уж ты гостья в моем доме, ты не сможешь отказаться.

Маргерит снова рассмеялась, ее забавляли решительные манеры подруги. Луиза оставалась прежней, даже несмотря на то что стала графиней.

— Мне очень захотелось посмотреть на них, как только я получила твое приглашение.

Вечером, когда внизу на стенах и на столах засияло бесчисленное множество свечей, Маргерит вышла из спальни. Она надела одно из своих двух новых платьев, юбка на нем из изумрудно-зеленого шелка была спереди подобрана, открывая вышитую нижнюю юбку с рюшами; за корсаж она заложила кусочек кружева, надушенного розовой водой. Горничная сделала ей высокую прическу с локонами по бокам, а сзади заколола волосы пряжкой с драгоценными камнями. Маргерит не нравилось это сооружение, но она не хотела показаться деревенской простушкой в кругу знатных гостей Луизы. Она вошла в гостиную, где приглашенные, разбившись на группки, вели тихие беседы.

Первое, что бросилось ей в глаза, это пушистый, золотистого цвета, восточный ковер и уютная мебель, обитая парчой в тон ковру. Куда бы она ни взглянула, везде горели свечи, наполняя комнату золотистым светом.

И вдруг она увидела Чарлза. Он все еще был бледен после случившегося, но она не заметила никаких признаков слабости. Длинные волнистые волосы, которые он не пудрил, были скреплены сзади атласным бантом и своим теплым блеском смягчали резкие черты его лица. Голубые глаза, обрамленные темными ресницами, весело блестели. Он заметил Маргерит, улыбка исчезла с его лица, и он, прищурившись, окинул ее подозрительным взглядом.

Ее сердце бешено забилось — он был так красив, что у нее не хватало сил отвести от него взгляд. Светло-серый шелковый камзол, расшитый серебряными позументами; жилет, украшенный серебряными пуговицами и тонким серебряным шитьем, из-под белоснежной пены кружев выглядывали запястья. У Маргерит пересохло в горле.

Проведя несколько недель в грустном одиночестве и располагая достаточным временем, чтобы все проанализировать, она пришла к выводу, что влюблена в человека, любовницей которого стала неожиданно для самой себя. «Чарлз, любовь моя», — беззвучно прошептала она и даже дала себе клятву найти способ смягчить его гнев.

Глава 18

Голоса смолкли, и гости замерли, увидев, как Чарлз смотрит на Маргерит, на это видение в зеленом шелке и розоватом жемчуге — в волосах, на шее, запястьях и в ушах. Она излучала женственность, в ней чувствовалась сила, ее улыбка ослепляла, от груди исходил аромат роз.