|
Но волосы и нос переделать трудно. Не хамелеон же она, в конце концов. Обыкновенная девица). Выработать план действий оказалось намного труднее, чем терзать сверхбдительную соседку. Пока что Каменев твердо знал, что, отыскав воровку, он решительно посмотрит ей в глаза, как это делают все нормальные киногерои, когда их доведут до ручки, и произнесет твердым голосом: «Значит, не любишь есть в одиночестве?!» На дальнейшие действия фантазии у него не хватило. В боевиках, которые Каменев смотрел часами, после подобной фразы говоривший, как правило, вытаскивал «кольт» 45-го калибра и начинал палить в обидчика с невероятной жестокостью. У Егора «кольта» не было, поэтому он решил, что будет действовать по обстоятельствам.
Войдя в зал «Зеленого плюща», он резко откинул свисавшую перед носом лиану и внимательно осмотрел посетителей. Их было не так уж много. Парочка за столиком в углу, трое подвыпивших друзей, шумно рассказывающих похабные анекдоты, две девицы, молчаливо стреляющие глазками во все стороны, пара бизнесменов средней руки… И тут он увидел ее. Девушка сидела за столиком у дальней стены и тоже скользила взглядом по залу. Правда, абсолютно безразличным. Видимо, ей было до смерти скучно. Их глаза встретились. Она задержалась на нем немного, изучая, потом отпустила, переключив внимание на девиц. Егор озверел. «Делает вид, что незнакомы, — прорычал он про себя. — Сейчас я тебе напомню!» Он подлетел к ее столику и с размаху сел напротив. — Не люблю есть в одиночестве, — выдохнул он и замолк, не зная, что делать дальше. Она посмотрела на него. Посмотрела так, что пыл его мгновенно утих, столкнувшись с холодом ее серо-зеленых глаз. — По-моему, вы вообще не собираетесь есть, — ответила она спокойно, даже надменно и, достав из пачки сигарету, пошарила рукой по скатерти в поисках зажигалки. Егор, скорее повинуясь привычке, протянул ей зажигалку, выдавив: — Зажигалка? Она опять обдала его стеклянным взглядом и неожиданно усмехнулась: — Я знаю, что это зажигалка… Он помолчал, дав ей время прикурить. Потом осторожно принялся ее разглядывать. Она подходила под описание тети Мани: темные волосы искусно уложены, тонкие завитки на концах аккуратно лежат на плечах, слегка вздернутый носик. «Но черт меня подери, если это была она, я должен был ее запомнить! — подумал Егор. — Тогда я лишь отметил, что Оля хорошенькая, не более, но эта! Она совершенство!» Девушка напротив действительно была совершенством. Черты ее лица Егор не мог назвать банально красивыми, скорее наоборот, каждая в отдельности являлась образцом природной ошибки: слегка курносый носик, большой рот, лоб и подбородок неправильной формы. Но сочетание этих ошибок оказалось на удивление привлекательным. А самым главным в ее лице были глаза — огромные, миндалевидные, загадочно-холодные и совершенно непроницаемые, словно прикрытые хрустальной пеленой, из-под которой струится серо-зеленый свет. Изысканный макияж облагораживал ее, делая лицо породистым, словно нарисованным талантливой кистью. Черное платье с глубоким полукруглым декольте облегало стройную фигуру. Высокая грудь манила выпирающими сквозь ткань твердыми сосками. Ее оголенная рука лежала на столе и была украшена тонким золотым браслетом с переливающимися бриллиантиками, сочетавшимися с маленькими серьгами в ушах и колечком на пальце. С первого взгляда не оставалось никаких сомнений в том, что это дама высшего света. Аромат ее духов волновал и дразнил. Каменеву вдруг захотелось дотронуться до нее, нет, не просто дотронуться, прижать ее к груди, так крепко, чтоб раствориться в ней. Он не мог оторвать глаз от ее рта, большого и чувственного, слегка приоткрытого, с влажными ровными зубами, отливающими жемчугом в дрожащих отблесках свечи. Ее холодная отрешенность будоражила его воображение. |
