– Да, сэр, – кивнул патрульный. – Он был осужден за производство и распространение наркотиков, но сейчас полностью реабилитирован.

– Да, верно. Теперь он столп общества. Ледо все еще околачивается в Гейтауне?

– Это его излюбленное место.

– Я оставлю здесь мою машину и хочу получить ее в целости и сохранности, когда вернусь.

Включив сигнализацию и защитные приспособления, Ева вышла из машины и огляделась. Ее внимание привлек долговязый парень, который потягивал пиво из банки, прислонившись к исцарапанной стальной стене, исписан­ной теми же предложениями на сексуальную тему, кото­рые украшали перевернутое такси. Тексты были безгра­мотными, но рисунки выглядели недурно.

Покуда Пибоди пыталась унять сердцебиение, Ева по­дошла к парню и посмотрела ему в глаза.

– Видишь эту машину?

Его рот скривился в усмешке.

– Похоже на тачку полицейской суки.

– Верно. – Она схватила его за свободную руку и вывернула ее, прежде чем он успел дотянуться до кармана. – Так вот, если эта полицейская сука вернется и увидит, что машина не в порядке, она запихнет твои яйца тебе в пасть, чтобы ты ими подавился. Понятно?

Парень больше не усмехался. Краска прилила к его щекам, в глазах блеснула злость, но он молча кивнул.

– Отлично. – Ева отпустила его, шагнула назад, потом повернулась и отошла не оглядываясь.

– Господи, Даллас, зачем ты это сделала?

– Чтобы он присматривал за нашей машиной, когда мы уйдем. Такие не любят связываться с копами – как правило, – со злой усмешкой добавила Ева, когда они начали спускаться в бывшее метро по грязным металличес­ким ступенькам.

– Это шутка? Ха-ха! – Пальцы Пибоди стиснули ру­коятку оружия.

– Следи, что делается сзади, – негромко предупреди­ла Ева, когда они нырнули в мрачный, тускло освещен­ный мир нью-йоркской подземки.

Этой линией давно уже не пользовались, и она практи­чески была отдана на откуп местным жителям. «Грязь долж­на где-то плодиться», – думала Ева. Лишенный свежего воздуха и дневного света мир незарегистрированных про­ституток и законченных наркоманов служил идеальной почвой для этого.

Каждые несколько лет мэрия поднимала шум по пово­ду очистки подземки, а на телевидении начинались ожив­ленные дебаты. Иногда полиция устраивала рейды, арестовывая нескольких бедолаг и закрывая на пару дней са­мые худшие притоны. В ранние годы службы в полиции Ева участвовала в одном из таких рейдов, навсегда запо­мнив тошнотворное чувство страха, блеск ножей в темно­те, истошные вопли и вонь самодельного курева.

Тогда ее инструктором был Фини, который вел ее через этот кошмар, как она сейчас вела Пибоди.

Ева быстро шагала вперед, внимательно глядя по сто­ронам. Из-за закрытых дверей клубов доносились резкие скрежещущие звуки музыки. Туннели давно не отаплива­лись – изо рта вырывались белые облачка пара, исчезаю­щие в желтоватом свете.

Потрепанная шлюха в рваном бушлате завершала фи­нансовый расчет со столь же потрепанным клиентом. За­метив Еву и униформу Пибоди, оба поспешно скрылись.

Кто-то развел костер в узком проходе. Вокруг него толпились люди, обменивая кредитки на пакетики нарко­тиков. Когда Ева подошла к проходу, все застыли, но она не стала задерживаться. Конечно, можно было попытать­ся разогнать их, вызвав подкрепление и рискнув при этом поломать себе несколько ребер, но Ева давно научилась понимать, что не все на этом свете можно изменить к луч­шему.

Она остановилась в извилистом туннеле, глядя на мер­цающие красные и синие огни Геймтауна.