Затем воцарилась тишина. Поднявшись с кресла, Тилли подошла посмотреть на него. В ту же минуту Джеймс тихо захрапел. Его тело наполовину свешивалось с кровати, но Тилли не стала его трогать, чтобы не разбудить. Рядом с ней храпел совершенно чужой человек.

Улегшись на подушки, она задумалась о том, как ей удастся пережить следующие два дня и, если в эту ночь они не вступят в супружескую связь, смогут ли они все отменить, чтобы ей не пришлось ехать в Индию и жить с этим человеком.

***

Джеймс проснулся с тяжелой головой. В его висках словно ухали барабаны. Он поморщился от льющегося в открытое окно яркого утреннего света, причинявшего боль его воспаленным глазам. Занавески раздувались и хлопали, как паруса. В комнате стоял странный кислый запах, смешанный с соленым морским воздухом.

— Доброе утро, мистер Робсон.

Он слегка повернул голову, чтобы взглянуть на молодую женщину с зачесанными за уши рыжими волосами, которая сидела на стуле у кровати и смотрела на него. Ее лицо было белым как мел, за исключением розового кончика длинного носа. Тилли. Его молодая жена. Она была больше похожа на осужденную узницу. Джеймс принялся в панике копаться в собственной памяти, но так и не смог вспомнить, что было этой ночью. Он ведь не обидел ее?

— Доброе утро, — пробормотал он.

Джеймс попробовал сесть на кровати, но от этого уханье в его голове стало невыносимым.

Тилли вручила ему стакан воды.

— Мне вода тоже понадобилась.

— Правда?

Джеймс с благодарностью взял стакан и тут же осушил его.

— Я заказала чай с гренками. О более плотном завтраке нет сил даже думать. Все принесут сюда. Сидеть в столовой тоже выше моих сил. Нюхать там запах бекона… Я правильно поступила?

Кивнув, Джеймс простонал:

— Совершенно правильно.

На Тилли было летнее платье с геометрическим рисунком, от которого рябило в глазах. Джеймс зажмурился. Когда он вновь открыл глаза, она уже стояла у окна, глядя на серо-синее Северное море.

— Может, погуляем сегодня по берегу? — спросила Тилли. — Даже не знаю, чем еще занимаются в медовый месяц.

Джеймс фыркнул.

— Ну, мне известно одно занятие, миссис Робсон.

Она мельком взглянула на него, и ее бледные щеки порозовели. Джеймса снова охватила тревога. Он силился вспомнить, что же было прошлой ночью. Он помнил, как уходил от Фэарфакса, но дальше память отказывалась ему служить. В любом случае, что он делал дома у старого приятеля в свою брачную ночь? Какой же он трус! Джеймс из прихоти выбрал эту молодую женщину: только потому, что она не была такой независимой красавицей, как Софи, но зато была послушной, доброй и здоровой. Однако теперь мысль о том, что он будет жить с девушкой, которая была вдвое моложе его, пугала Джеймса. Он не знал, как с ней обращаться.

— Тилли, — сказал он, сглатывая, — в горле у него по-прежнему было сухо. — Мы это… прошлой ночью… Ну, ты понимаешь?..

Она покраснела еще сильнее:

— Нет.

Джеймс повалился на стул, заметив, что на нем все еще один башмак. Потерев щеки ладонями, мужчина вздохнул.

— Прости, я слишком много выпил. Больше этого не повторится.

Тилли внимательно посмотрела на него. Его жесткие волосы торчали в разные стороны, а вокруг голубых глаз было больше морщинок, чем обычно. Над мятым жилетом на широкой груди курчавились темные волосы. Массивные плечи казались странно светлыми по сравнению с загорелыми предплечьями. Ноги также поросли волосами. Это удивляло и пугало ее.

— Что-то не так? — нахмурился Джеймс.

— Я и не знала, что мужчины такие волосатые, — выпалила Тилли.