— Да-да, но значит ли это, что ты никогда не расскажешь своей жене о МакНахтонах? Никогда не вернешься в Кембран?

Он покачал головой.

— Нет, я не собираюсь лгать всю жизнь, и не буду презирать своих родственников, — он чуть выпрямился. — Я хочу жениться на мисс Фионе, и, кажется, ее семья не против моих ухаживаний. Я начну очень осторожно подготавливать путь к правде, хотя, наверное, придётся скрывать это от её родственников, по крайней мере, на первых порах. Как бы то ни было, я не смогу скрыть всё это от моей жены, так ведь?

— Да, это вряд ли. Особенно, если почувствуешь, что должен отметить ее, как свою Пару.

Дэвид кивнул.

— Я это уже чувствую. Это будет сложнее всего объяснить. Я боюсь, что потеряю ее из-за этого, но буду обязан сказать ей об этом до свадьбы. И всё же я надеюсь, что она полюбит меня настолько, что примет это.

Вспомнив, как изящная шатенка Фиона смотрела на Дэвида, Эфрика улыбнулась:

— Думаю, ты действительно важен для нее.

— Я тоже так думаю, но ее любовь должна быть глубоко в сердце, должна быть сильной. Отец предупреждал меня, что немногие женщины могут принять это. Да, моя мама не смогла. Вот почему она не вышла за него замуж! И это, и ещё то, что она представляла, как он будет смотреться рядом с нею, когда она постареет — скорее как сын, нежели муж.

Эфрике было знакомо это чувство.

— Полагаю, это и у тебя могло бы вызвать проблемы.

— Я не думаю, что я такой же. Я уже достаточно повзрослел, и не восстанавливаюсь так же легко и быстро, как раньше. Большинство из нас, кто принадлежит обоим мирам, живут действительно долго, но не на столько, чтобы вызывать нечто большее, чем удивление у других. — Он начал подниматься, улыбаясь, и Эфрика придвинулась к нему, чтобы помочь. — Моя сила возвращается. С момента встречи с Фионой я иногда проклинал свое наследие, но все же в нем есть и множество приятных вещей.

Сделав пару шагов, он покачнулся, и Эфрика поспешно подхватила его под руку.

— Ты хочешь пойти к отцу?

— Пожалуй, нет. Мне сейчас лучше бы лечь в постель, а не искать его. Отец наверняка в своих комнатах или в счётной палате, или как там ее называют. Вот уже неделю он целиком и полностью погрузился в работу, в свой поиск.

Эфрика проигнорировала любопытство в том взгляде, который он послал ей, пока они шли рядом.

— Он говорил что-то об исследовании его наследия, но, что точно он ищет? Я думала, МакНахтоны уже собрали все, что только можно о своём происхождении, но у него, очевидно, есть какие-то вопросы о его собственном.

— Да, есть. Но мы не знаем наверняка. Согласитесь, МакНахтонам трудно путешествовать в поисках информации. Даже опасно. Незадолго до свадьбы нашего лэрда с леди Бриджет, один из наших был схвачен во время его странствия и жестоко казнен. Деревенский священник объявил его демоном, знаете ли.

— Да, конечно… — Это было еще одной из причин попытаться усмирить своё безумное влечение к Дженкину. Если бы они поженились, то ей, чтобы повидать своих родственников, пришлось бы отправиться в путешествие в одиночку, либо рисковать потерять своего мужа на торопливо сложенном костре посреди какой-нибудь деревни.

— Отец обнаружил несколько недостающих частей в своей родословной, несколько тайн. Он ищет ответы. Он начинает сомневаться, действительно ли он такой чистой крови, как ему говорили. Один вопрос, который особенно возбуждает его любопытство — почему я больше Посторонний, чем Чистокровка. Это верно, что потомство одних и тех же двух людей может быть разным, но я слишком во многом больше схож с матерью, чем с отцом. Это странно.

Эфрика не могла сдержать своего любопытства.