Горячая вода вернула румянец на моё изрядно побледневшее лицо. Где ты, черноморский загар, вздохнул я.

Телефон зазвонил сразу, как только его вновь включили в сеть. Я пожал плечами, подчиняясь неизбежному, и снял трубку.

— Алло.

— Саша? Слушай, ну разве можно так? Звоню тебе целый день, никто не подходит к телефону, — упрекнула меня Наташа.

— Я только что вернулся домой.

— А где был?

Я предпочёл отмолчаться.

— Алло, ты меня слышишь? — забеспокоилась она.

— Слышу, слышу, — успокоил я её. — Наташа, нам надо с тобой поговорить.

— Ого, как всё серьёзно, — рассмеялась она, — ну, говори.

Я прислушался. Помимо её голоса в телефонной трубке присутствовал какой-то фон. Музыка, чей-то смех, звон стекла и весёлые выкрики.

— Наташа, ты откуда звонишь?

— Мы в «Аркаде», празднуем день рождения подруги. Ты её знаешь. Катя Резникова.

Катю я знал. Весьма неприятная, на мой взгляд, особа с болезненной тягой к дорогим побрякушкам. Обладательница богатого папы, сколотившего капитал на перепродаже металла, она считает, что весь мир лежит у её худых ног и переполнена презрением к тем, у кого не торчит из кармана толстая пачка баксов. Не могу понять, что у них с Наташей может быть общего. Впрочем, это не моё дело, напомнил я себе.

— Отец разрешил тебе уехать из дома?

— Сначала нет, конечно. Ты же его знаешь. Но я-то умею настоять на своём. Да и компания здесь приличная, почти у всех охранники с собой. Папа лишь настоял, чтобы за мной поехали трое Горенцовских громил. Сидят теперь в холле, злятся чего-то, — Наташа вновь весело рассмеялась. Вино, наверное, ударило в голову. — Алло, Саша. Так о чём ты мне хотел сказать?

— Это не телефонный разговор. Я сейчас подъеду к «Аркаде». Там, если не ошибаюсь, кроме ресторана есть бар. В нём и поговорим.

— Зачем тебе бар? Катя, между прочим, тебя тоже приглашала. В общем, мы тебя ждём. Приезжай, только быстро. Я по тебе очень соскучилась.

Я молча опустил трубку. Надо же, какая честь. Сама Катя Резникова, дочь короля ржавого металлолома, пригласила меня на день рождения! И этим приглашением я, конечно, обязан Наташке.

Значит, в «Аркаде» собралась приличная компания, хмыкнул я. С телохранителями. Перед глазами невольно встал Богданов. Этому точно плевать на такого рода условности.

Я закурил, откинувшись в кресле. Он сделал много хорошего для меня в этой жизни. Научил держать удар и не плакать, когда больно. Побеждать, когда поражение кажется неизбежным, и не сдаваться, когда победа невозможна. Я ему благодарен за это, но теперь, по-моему, ничего не должен.

Подставив Гнома под его удар, спровоцировав в немалой мере сегодняшнее нападение своей активностью, я дал шанс Богданову укрепиться в городе, расширить свою территорию за счёт Восточного, на который, со слов Олега, он давно уже положил глаз. Так что в расчёте. Лишь в одном я ему ещё уступлю напоследок. Я не стану отказывать ему в просьбе держаться подальше от его дочери. Хотя просьбой это назвать сложно, скривился я, вспоминая вчерашний разговор.

Сигарета обожгла пальцы. Сизые кольца, еле заметные во мгле, таяли у потолка. Я погасил окурок и снова закурил, любуясь тугой струёй дыма, вьющейся у алого кончика сигареты, чуть подёрнутого серым налётом пепла.

Так или иначе, сегодня я намерен сделать то, что должен был сделать сразу. А именно: объяснить Наташе, что я не герой её романа, что она всё напридумывала про меня. Что на самом деле я не добрый и сильный, как она когда-то сказала, а злой и холодный человек, что мне нет дела до неё, а ей, надеюсь, скоро тоже будет не до меня.