— Написать-то вы напишете, — покачал головой Проворный. — А кто ваше письмо доставит? Ни одна ласточка не отыщет Горлопана в Лондоне.

— Как же я об этом не подумал? — снова почесал затылок доктор Дулиттл. — Что же делать?

— Я знаю, что делать! — воскликнул О'Скалли. — Вы только что ломали голову над тем, что написать Мэтьюзу Магту. Пусть Проворный напишет Горлопану письмо по-птичьи, а вы вложите его в конверт с письмом к Мэтьюзу Маггу. Когда воробей прилетит к вам в Паддлеби, торговец едой для кошек передаст письмо ему.

— Здорово придумано! — обрадовался доктор Дулиттл. — Я всегда говорил, что часто собаки намного умнее своих хозяев.

Он сел к столу, достал бумагу, перо и чернила и принялся писать письмо Мэтьюзу Маггу. Проворный пристроился с другой стороны стола, макнул лапку в чернильницу и вывел на листе несколько закорючек для Горлопана.

— Попросите Мэтьюза присматривать за нашим домом, — сказала Крякки. — Не побил ли град стекла в окнах? Не протекает ли крыша?

Доктор закончил письмо и написал на конверте:

«Многоуважаемому господину Мэтьюзу Маггу, торговцу едой для кошек в Паддлеби-на-Марше».

Щебетунья-посланница вызвалась доставить письмо. Маленькая птичка зажала письмо в клюве и улетела.

Доктор не ждал скорого ответа, потому что Теодора, жена Мэтьюза Магга, не очень-то любила читать да и писала не так уж хорошо, как думал О’Скалли. К тому же Горлопан не мог появиться в Паддлеби раньше, чем через две недели. Его жена, воробьиха, не отпускала его на прогулку в деревню до того, как он научит птенцов всем премудростям городской жизни: клевать овес под самым носом у лошадей, ловко спасаться от кошек, да и мало ли что понадобится знать молодому воробью, чтобы не заблудиться среди путаницы лондонских улиц, не умереть с голоду и не пропасть.

Тем временем жизнь на почтовом плоту шла своим чередом. Бу-Бу, Крякки, тяни-толкаю, белой мыши и О’Скалли там нравилось. Иногда, правда, им становилось скучно, и тогда они направлялись на прогулку на остров Ничей, который теперь, с легкой руки доктора, все животные называли «звериным раем».

Иногда вместе с ними выбирался на остров и доктор Дулиттл. Больше всего ему нравилось беседовать с филозаврами. Это были очень древние животные, и они помнили даже то, что происходило тысячу лет тому назад. А если филозавры и не видели что-то своими глазами, то знали об этом по рассказам бабушек.

Каждый день звери доктора просматривали свежую почту. Им всем хотелось получать письма. Но письма приходили жителям Фантиппо, а зверям, увы, никто не писал.

А однажды утром вернулась Щебетунья и принесла письмо из Паддлеби. Это был ответ Мэтьюза Магга.

Теодора от имени мужа писала, что письмо для Горлопана повесили на яблоневой ветке и что воробей сразу же его увидит, как только прилетит в сад. Окна в доме были целы, крыша не протекала. Конечно, дом следовало бы подкрасить, но с этим делом можно было и подождать.

Это известие особенно обрадовало Крякки. Утка по натуре была домоседкой, ее тянуло в Паддлеби, и она не одобряла затей доктора.

Щебетунья-посланница, пока ждала ответ Мэтьюза Магга на письмо доктора, успела рассказать окрестным дроздам и скворцам о новой почте на острове Ничьем. Скоро уже все живое в Паддлеби и даже во всей Англии знало про ласточкину почту.

А немного погодя пришло первое письмо, адресованное не людям, а зверям. Сначала Крякки получила письмо от сестры, она его читала и перечитывала и уже не так тосковала по дому. Потом белая мышь получила весточку от родственников, которые жили в ящике письменного стола. Пришло письмо О’Скалли от соседского бульдога. Бу-Бу сообщили, что она стала теткой — теперь у нее было шесть племянников и племянниц, которые появились на свет на чердаке конюшни в Паддлеби.