Он поймал взгляд жены и понял, что она тоже это заметила.

Но Триш решила не развивать подобную тему и ловко перевела разговор на нечто более нейтральное. И Дуг не стал ей мешать.

Потом она подала еще теплый хлеб домашней выпечки, нарезанный тонкими ломтиками; они исчезли в мгновение ока.

– Даже не помню, когда меня кормили такой вкуснятиной, – расплылся в блаженной улыбке Ховард.

– Я тоже, – поддакнул Дуг.

– Вот и радуйся, пока есть возможность, – не замедлила подковырнуть его Триш. – Наша месячная квота на мясо закончилась.

– Она просто помешалась на рациональном питании, – пояснил Дуг. – Перед вами семья, озабоченная своим здоровьем.

– Человеческий организм нуждается в поддержке. Если бы ты больше занимался физическими упражнениями, можно было бы иногда расслабиться. Но ты ведешь сидячий образ жизни. И единственное, что мне остается, – следить за твоим питанием.

Ховард усмехнулся.

Билли спустился вниз, поставил тарелку на стол, застенчиво улыбнулся почтмейстеру и вернулся к себе. Шампанское они допили, и Триш принесла мужчинам пиво. Сама она пила чай со льдом.

Застольная беседа иногда прерывалась. Но хозяева терпеливо ждали, когда Ховард сам затронет больную тему. Прикончив вторую бутылку пива, почтмейстер опустил голову и заговорил, гоняя вилкой по тарелке картофельную кожуру.

– Я все думаю, почему Боб так поступил.

Это единственное, что до сих пор не дает мне покоя. Вы же знали Боба. У него был легкий характер. Он никогда глубоко не переживал.

Ему нравилась его работа, он любил жену. И ведь ничего не произошло! Никакой катастрофы, никаких событий в семье, ничего такого, что могло бы толкнуть его на подобный шаг. Да и вообще, если бы его что-то мучило, он бы со мной обязательно поделился. – Ховард прокашлялся и продолжил:

– Я был его лучшим другом.

– Да, я знаю, – мягко произнесла Триш и провела ладонью по его руке.

Почтмейстер потер нос тыльной стороной кисти, стараясь удержаться от слез.

– Элен очень тяжело переживает. Даже тяжелее, чем я думал. Она мне всегда казалась очень сильной женщиной. – Ховард печально улыбнулся, бездумно комкая в руках салфетку. – Боб обычно говорил про нее «Моя скала».

Недавно я заходил к ней. Она по-прежнему на транквилизаторах. Врач пичкает ее чем-то, не знаю, как называется. Говорит, это единственный способ ее успокоить. Мальчишки сами ведут хозяйство, но и им уже становится невмоготу. Они задают себе тот же вопрос, что и я, и тоже никак не могут найти ответа.

– Они хотят остаться в своем доме? – спросил Дуг.

– Я посоветовал им уехать, – кивнул Ховард. – Хотя бы на время. Там все напоминает о происшедшем, а Элен это совсем не на пользу.

Дуг внезапно представил себе, как каждое утро мальчишки принимают душ в той самой ванне, где в луже крови нашли труп их отца, берут мыло с мыльницы, которая была забрызгана мозговым веществом и осколками раздробленного черепа, потом подумал, как может Элен, например, принимать ванну и ни о чем таком даже не вспоминать.

– Все будет хорошо, – сказала Триш.

– Мне очень его не хватает, – глухо продолжил Ховард. – Очень не хватает. – Он глубоко, прерывисто вздохнул. – Просто не представляю, как мне теперь жить. Особенно по субботам, понимаете? Не представляю, к кому обратиться за советом, с кем куда-нибудь пойти... Черт! – И старик залился слезами.

– В детстве мы охотились на летучих мышей, – заговорил Дуг.