|
Эту картину ей тоже стало жалко, она схватила и ее, но сразу две рамы в руках удержать было трудно, а огонь уже занялся у самого входа. Тогда она и нырнула в первую попавшуюся дверь и очутилась в подсобке. Другого выхода Катька не обнаружила, зато увидела раковину с краном, наваленные под ней половые тряпки и старые, исписанные холсты. В углу подсобки валялись испорченные акварели и какие-то картины. Девчонка захлопнула за собой дверь, но дым все равно проникал сквозь все щели. Чтобы хоть как-то обезопасить себя, Катька открыла кран и намочила все, что попалось под руку. Но сначала упаковала спасенные картины в большой полиэтиленовый мешок, прикрыла его мокрыми тряпками и потом сама улеглась плашмя.
Вот так и лежала она на холодном, покрытом кафельной плиткой полу и тихо шептала: «Только бы все обошлось, только бы все обошлось». И еще Катька думала о том, что будет с мамой, когда она узнает о том, что ее единственная дочь сгорела в огне или задохнулась от дыма. Но об этих своих мыслях она своим друзьям говорить не стала. – Ладно, пошли отсюда, – дернул ее за руку Ромка. Не успели они уйти, как в подсобку, шаркая ногами, вошла старенькая согбенная, тоже покрытая грязью и копотью, в надвитом на лоб платочке старушка с ведром, по всей видимости уборщица. – Как тут мокро! И что вы здесь делаете? – Тут наша Катька укрывалась и картины спасала, – пояснил Ромка. – Чего? – переспросила уборщица. Катька нагнулась, вытащила из-под тряпок мешок и извлекла из него обе картины: – Вот они, не намокли даже. Старая женщина пристально посмотрела на картины и перевела взгляд на девчонку: – Так ты, значит, пряталась здесь от пожара? – Ну да. – Молодец какая. Героиня прямо. – Нагнувшись, уборщица стала собирать мокрые тряпки, а друзья покинули подсобку и пошли искать хозяина галереи. – И как ты сумела все это проделать? И картины не замочить, и от огня спрятаться? – не переставал удивляться Ромка. – Сама не знаю, – пожала плечами Катька. – Мне, конечно, себя было жалко, но и картины тоже. Все-таки они – произведения искусства. И еще я слышала, как охранник вызывал пожарных, так что надеялась, что все обойдется и меня спасут. Так и вышло.
– Вот, держите. Богачев с недоумением оглядел картины да так и впился глазами в «Восход». – Это же… Это же Полянская! Значит, она спасена?! Не сгорела? Ох, черт, все остальные ее не стоят. – Не веря своему счастью, он уставился на подростков: – Но как? Как это случилось? – А это все она, – Ромка указал на Катьку. – Пришла, увидела огонь, схватила картины и спряталась с ними в вашу подсобку. Богачев вернул Ромке картины, схватил Катьку за плечи, прижал к себе, отстранил и оглядел, как невиданное чудо: – Но откуда ты здесь взялась? И почему это сделала? Кокетливо покрутив носиком, Катька пожала плечами: – Ну, я пришла, чтобы купить у вас картину воронежского художника, потому что вы сказали, что она недорогая, а мне она очень нужна. А тут пожар. – Она вывернулась из объятий Павла Петровича и указала на «Каменный мост»: – Сколько она стоит? Можно я прямо сейчас за нее заплачу? – Бери так, – сказал Богачев. – Ты не представляешь, что для меня сделала! Он забрал у Ромки «Восход» и, держа его перед собой на вытянутых руках, покачал головой: – Ну надо же, нет худа без добра. Откуда ни возьмись, появился парень с кофром: – Вам что, удалось спасти картину? Хозяин галереи радостно кивнул и указал на Катьку: – Вот моя палочка-выручалочка. |
