– Нет, не против, – качнув головой, перевожу взгляд за окно, бегло наблюдая за быстро сменяющимся пейзажем. Питер весной – эстетический рай для перфекциониста. Я себя таковым никогда не считал, но это не мешает мне получать удовольствие от увиденного.

– Майка очень за тебя переживала, – развивает тему Олег. Как же меня достали эти сводники. Не зря говорят, муж и жена – одна сатана. Мало мне матери, все уши прожужжавшей про Майкины переживания, так Олег с Маринкой туда же. Вроде бы все взрослые разумные люди, а простых вещей не понимают. – Она у нас жила, пока ты в коме был. Вся извелась, отпуск за свой счет взяла. Ты ей хотя бы позвони.

– Мы созванивались пару раз, – сухо констатирую я, не намереваясь вдаваться в подробности. Вопрос с Майей давно закрыт, но кто-то упорно считает иначе. Причем даже не она сама. Со второго раза до Майи удивительным образом дошло, что мои чувства и планы на ее счет после болезни не изменились.

– Это, кстати, она Петра Ивановича уговорила, чтобы их с твоей матерью в больницу пропустили, – сообщает Олег. Вот, значит, кто постарался, а я на мать грешил. – Он на красивых баб падкий, не устоял, – смеется друг.

– Так может и его позовем, – предлагаю я. – Главный с Томкой в разводе. Майя – женщина свободная. По-моему, неплохая пара получится.

– Ты же не серьезно? – озадачено уточняет Олег. – Майка тебя любит.

– Майка любит страдать, а Петр Сергеевич ей это обеспечит в полной мере. Вряд ли он забыл про наши с Томой бурные ночные дежурства.

– Ну она не только с тобой «дежурила», – хохмит Богданов. Я устремляю на него выразительный взгляд, и он спешно отнекивается. – Эй, я не про себя. Все в курсе, что Томка падка на молодых хирургов. У нас с Мариной все по-честному. Второго планируем.

– Молодцы. Рад за вас.

– Сань, а Майку тебе совсем не жалко? – не сдается Олег.

– Жалко, – предельно честно отвечаю я. – Признаю, что для брака и семьи она идеальный вариант. Мы неплохо уживались, и у нас все бы могло сложиться, если бы я захотел.

– Так в чем же дело? – недоумевает Богданов. – Только не говори, что до сих пор по своей чокнутой сохнешь.

– Не сохну, Олег, – отрицательно качаю головой, отрешенно уставившись перед собой. – Я ее люблю, и, похоже, это неизлечимо.

– Ну, дурак, – покрутив у виска, обескураженно выдыхает друг. – Я думал, у тебя после комы переоценка ценностей произойдет, мозги на место встанут… – тяжело вздохнув, Олег на какое-то время замолкает, но хватает его ненадолго. – И что теперь? Дальше в догонялки играть будете?

– Не будем, – уверенно говорю я. – Признание проблемы не всегда предлагает поиск алгоритма ее решения. Иногда надо просто принять ситуацию и жить дальше.

– То есть вы не планируете снова сходиться? – окончательно запутавшись, вопросительно смотрит на меня Олег.

– Третий раз? Я похож на мазохиста?

– Еще как, – невесело ухмыльнувшись, кивает Богданов.