Допив залпом виски из стакана, Илья достал телефон и набрал номер своего партнера. Он не любил оставлять без разъяснения то, чего не понимал.

— Привет, — сказал он, когда Гарик ответил на его вызов. — Какого черта ты меня вчера в Новогиреево отправил?

— Так на новое имя посмотреть. Не понравился, что ли? Так мог сразу по возвращении свое «фи» высказать, больше суток прошло. Я ж тебе сказал, что сам не могу определить, стоящий этот парень или нет.

В голосе Гарика звучала фальшивая нотка. Илья слышал ее отчетливо, а потому впал в ярость, что, по отношению к другу и партнеру, происходило с ним довольно редко.

— Хватит придуриваться, — заорал он и ударил кулаком по столу. Хрустальный стакан подпрыгнул, упал, и чудом не скатился на пол. На крик прибежала официантка и тут же скрылась с глаз, напуганная видом патрона. — Ты зачем из меня идиота делаешь, Паша? Будь другом, объясни, какого черта я вчера туда поперся и зачем это было нужно тебе?

Пашей Галицкий называл Гарика примерно раз в год. И такое обращение не могло сулить ничего хорошего.

— Ты чего, белены объелся? — аккуратно поинтересовался Павел Горенко. По ту сторону трубки он чувствовал себя в относительной безопасности. — Ну, попросили меня, чтобы я обеспечил твой визит. Нужно было, чтобы ты на него посмотрел. Естественно, что этот писатель — полное дерьмо, но ты уж меня извини, Илюша, я такой вердикт сам вынести никак не мог. Требовался более убойный аргумент. Твой.

Примерно так себе Галицкий и представлял ситуацию. Конечно, Гарика убедительно просили взять в работу нового автора. Он отбивался, понимая, что из затеи ничего не выйдет, а когда держать оборону дальше стало невозможным, отошел в сторону, вызвав на арену Галицкого. Ай да Павлик, ай да сволочь.

— Кто тебя попросил? — спросил Илья устало. — Ну, давай, рожай уже. Что я из тебя информацию по капле выдавливаю?

— Да Милена твоя попросила, — чуть удивленно и немного встревоженно ответил Гарик. — Пристала с ножом к горлу, мол, возьми на работу самородка. Ты же свою дражайшую половину знаешь, если ей чего приспичит, так вцепится хуже клеща. Я его тексты почитал, понял, что это не повидло, на хлеб не намажешь. Попытался ей честно сказать, что автор бесперспективный, а она и слышать не хотела. Отстала только тогда, когда я ей пообещал, что ты на него сам посмотришь.

— А тебя не удивило, что она меня сама не просит?

— Да ладно, Илюха. Можно подумать, она тебя не знает. Ты бы даже слушать ее не стал, не то что поехал бы куда-нибудь. Ты мне лучше объясни, почему это мало значимое событие тебя так взволновало? Случилось что-нибудь?

— Случилось. — Галицкий тяжело вздохнул, как перед прыжком в воду. — Видишь ли, Гарик, — он снова вернулся к привычному обращению, и партнер на другом конце Москвы мимоходом улыбнулся, — этот самый Вольдемар Краевский оказался любовником Милены, с которым она собралась уехать от меня в Испанию.

— Свистишь… — В голосе Гарика звучало недоверие. — С чего бы ей тебя, такого богатого и удачливого, менять на это никчемное создание?

— Ты его видел, что ли? — Галицкий вдруг снова непроизвольно напрягся.

— Зачем мне его видеть? Я его творения бессмертные читал. А смотреть на него тебя отправил, уж прости, но с твоей Миленой связываться себе дороже. Ты от известия, что тебе жена неверна, так разволновался?

Этот вопрос Галицкий предпочел оставить без внимания.