День был свеж и бодряще прохладен. Видимость доходила до пятидесяти километров. На фоне голубого неба резко выделялись хребты гор, уже свободные от дождевых лесов и похожие на острые белые клыки.

Шесть тысяч лет назад дитя по имени Саббат, дочь местного пастуха, жила в этой суровой и поразительно красивой местности. На нее снизошел дух Императора и призвал покинуть свои стада, провел через чащи дождевых лесов по пути огня и стали к далеким звездам и легендарным победам.

Через сто пятьдесят лет она вернулась домой, и ее погребальный паланкин несли восемь космодесантников Адептус Астартес из ордена Белых Шрамов. Лучшие воины Императора со всеми почестями несли ее к месту рождения. К началу ее мученичества.

Местное созвездие, видимое и сейчас над горами, было названо в ее честь. Родную планету в память о ней объявили священным храмовым миром.

Святая Саббат. Пастушка, что спустилась с гор Хагии, дабы вести Империум в один из самых яростных и коротких крестовых походов. Сотня населенных систем на краю сегмента Пасифик. Миры Саббат. Общепланетная цивилизация.

Гаунт стоял в командном отсеке переваливающейся с боку на бок «Саламандры» и смотрел на обширную, чистую и ясную панораму, наслаждаясь освежающим ветром, дувшим в лицо. Нужно было смахнуть с кожи пот двух дней в дождевых лесах.

Гаунт помнил, как Слайдо излагал ему историю святой, давным-давно, когда поход только начинался. Это было вскоре после Кхулена. Все взволнованно говорили о новой кампании. Верховные лорды Терры собирались избрать Слайдо военмейстером после Кхулена, оказав ему тем самым великую честь.

Гаунт помнил, как его призвали в штаб верховного лорда-командующего. Тогда он был просто комиссаром.

Штаб находился на борту боевой баржи «Бореалис» и размещался в круглой, отделанной деревом библиотеке из девяти уровней, с пятьюдесятью двумя миллионами единиц хранения, занесенных в каталог. Гаунт был одним из двух тысяч сорока офицеров, призванных на первую встречу.

Слайдо, сгорбленный, но все еще могучий воин немного за сорок, прихрамывая, поднялся на кафедру в центре штаба, облаченный в огненно-желтый пластинчатый доспех.

— Сыны мои, — начал он, благодаря превосходной акустике помещения не нуждаясь в вокс-динамиках. — Похоже, верховные лорды Терры одобрили труд, который мы проделали с вами вместе.

Радостные крики взорвали тихий зал.

Слайдо подождал, пока вновь воцарится тишина.

— Нам доверили Крестовый поход, сыны мои… в Миры Саббат!

Поднявшиеся в ответ ликующие крики оглушили Гаунта. Он помнил, что и сам тогда кричал до хрипоты. Такого ора он больше никогда не слышал, даже от орд Хаоса и от громыхающих титанов. Никто не пересилил бы то ликование.

— Сыны мои, сыны мои, — Слайдо поднял аугментическую руку, призывая к спокойствию. — Позвольте мне рассказать вам о Мирах Саббат. И, прежде всего, поведать о самой святой…

Слайдо со странной горячностью говорил о святой Саббат, беати, как он ее называл. Гаунту даже казалось тогда, что для Слайдо она имела особое значение. Военмейстер был благочестивым воином, уважавшим всех имперских святых, но Саббат по какой-то причине стала ему дороже всех остальных.

— Беати была воином, — объяснил Слайдо Гаунту месяцы спустя, на пике освобождения Формал Прайм. — Она воплотила имперскую веру и человеческий дух ярче, чем любая другая фигура, вошедшая в анналы истории. Она вдохновляла меня, когда я был еще ребенком, давала мне силы. И я воспринимаю этот Крестовый поход как личное дело, как величайшую честь, которая когда-либо была получена мной от Золотого Трона.