|
Кое-какие пленки из тех, что они приносят проявлять, весьма интимного свойства, и, когда я их возвращаю, в глазах у девушки озорство. «Он, видно, заметил, как у меня там сползли бикини», – думает она, а я и правда заметил. Кстати, на днях сюда заходили какие-то двое и расспрашивали о вас. Хотели узнать, тот ли вы Эдуардо Пларр, которого много лет назад они знали в Асунсьоне. Прочли ваше имя на пленках, которые я посылал вам в четверг. Я, конечно, сказал, что понятия не имею.
– Они из полиции? – По виду не похожи, однако все равно рисковать не стоит. Слышал, как один называл другого отцом. А тот по годам вряд ли мог быть его отцом. Но одет был не как священник – вот это и показалось мне подозрительным. – У меня с местным начальником полиции отношения хорошие. Он меня иногда приглашает, когда доктор Беневенто в отпуске. Думаете, это люди с той стороны границы? Может, агенты Генерала? Но какой я для него представляю интерес? Я ведь был еще мальчишкой, когда уехал… – Легка на помине… – сказал Грубер. Доктор Пларр быстро взглянул на экран телевизора, он ожидал, что там появятся фигуры двух незнакомых мужчин, но увидел только худенькую девушку в непомерно больших солнечных очках – впору разве что аквалангисту. – Покупает солнечные очки, как другие бижутерию. Я продал ей уже пары четыре, не меньше. – Кто она? – Вы должны ее знать. Только что о ней говорили. Жена Чарли Фортнума. Или, если хотите, его девица. Доктор Пларр поставил пиво и вышел в магазин. Девушка разглядывала солнечные очки и так была этим поглощена, что не обратила на него внимания. Стекла у очков были ярко-фиолетовые, оправа желтая, а дужки инкрустированы осколками чего-то похожего на аметисты. Она сняла свои очки и примерила новые, они сразу состарили ее лет на десять. Глаз было совсем не видно; на стеклах двоилось лишь фиолетовое отражение его собственного лица. Продавщица сказала: – Мы их только что получили из Мар-дель-Платы. Там они в большой моде. Доктор Пларр знал, что Грубер, наверное, следит за ним по телевизору, но что ему до этого? Он спросил: – Они вам нравятся, сеньора Фортнум? Она обернулась: – Кто?.. Ах, это вы, доктор… доктор… – Пларр. Они вас очень старят, но вам ведь можно и прибавить себе несколько лет. – Они слишком дорогие. Я примерила их просто так… – Заверните, – сказал доктор продавщице. – И дайте футляр… – У них свой футляр, – сказала та и стала протирать стекла. – Не надо, – сказала Клара. – Я не могу… – От меня можете. Я друг вашего мужа. – Вы думаете, что тогда можно? – Да. Она подпрыгнула; как он потом узнал, так она выражала радость, получая любой подарок, даже пирожное. Он не встречал женщин, которые до того простодушно принимали бы подарки, безо всякого кривлянья. Она сказала продавщице: – Давайте я их надену. А старые положите в футляр. В этих очках, подумал он, когда они вышли из магазина Грубера, она больше похожа на мою любовницу, чем на мою младшую сестру. – Это очень мило с вашей стороны, – произнесла она, как хорошо воспитанная школьница. – Пойдем посидим у реки, там можно поговорить. – Когда она заколебалась, Пларр добавил: – В этих очках вас никто не узнает. Даже муж. – Вам они не нравятся? – Нет. Не нравятся. – А я думала, что у них очень шикарный вид, – сказала она разочарованно. – Они хороши как маскировка. |
