— Где мы? — выдохнул он.

— Тише! Нам грозит смерть!

Теперь шаги слышались впереди. Неужели беглецов окружили? Беттина пошла быстрее. Отпустив руку зуава, она ощупала стену и облегченно вздохнула, найдя то, что искала. В стене была маленькая дверь, открывшаяся при легком нажатии. Переступив порог, Франкур с удивлением обнаружил, что находится в часовне. Перед алтарем горела лампада. Наклонив голову, девушка перекрестилась, затем пересекла помещение и остановилась у надгробной плиты, вделанной в стену. На плите был изображен всадник с опущенным забралом, а под ним надпись по-латыни.

— Вставьте лезвие ножа в прорезь для левого глаза в шлеме воина, — шепнула она капралу. — Теперь сильно нажмите и не пугайтесь!

Несмотря на предупреждение, Франкур едва сдержал крик: огромная тяжелая плита повернулась вокруг своей оси, открывая проход.

— Входите! Быстрее! Быстрее! — подтолкнула девушка застывшего от неожиданности зуава.

Как только беглецы вошли, плита возвратилась на место, и юноше показалось, что они заживо погребены в склепе.

— Мы спасены? — с волнением в голосе проговорил зуав.

— Некоторое время мы будем в безопасности. Увы, не я одна знаю это убежище. В конце коридора есть выход, и, если его не охраняют, вы сможете покинуть этот проклятый замок.

Подземелья итальянских дворцов, построенных в средние века, были испещрены потайными ходами, в недрах которых плелись заговоры и интриги, совершались преступления. Фамильные предания, передававшиеся из поколения в поколение, хранили немало кровавых тайн.

Возводя замки-крепости, средневековые зодчие предусмотрели множество важных в эпоху феодальных войн деталей: замаскированные двери, невидимые тайники, убежища, ловушки, тюрьмы, лабиринты. Толстые стены изобиловали подслушивающими устройствами и глазками для наблюдения, а плиты пола под действием скрытого механизма раздвигались, и нежеланный гость проваливался в подземелье навсегда.

Капрал и его спутница находились в чем-то вроде каменного мешка, куда не проникал свет. С потолка свисали тяжелые ржавые цепи, а под ними стояла массивная мраморная скамья. Франкур, хотя и был не робкого десятка, почувствовал пробежавший по спине холодок.

— Бррр… Не слишком приятное место! Хотя ваше присутствие, синьорина, делает его самым чудесным на свете.

— Не говорите так, прошу вас…

— О, вы можете быть уверены в моей почтительности. Бесконечная радость наполняет мое сердце, когда я слышу ваш ласковый голос и ловлю нежный взгляд прекрасных очей. Я счастлив находиться рядом с вами.

— Умоляю вас, не надо!

— Но почему? Наверное, я не имею права любить вас? Но, клянусь сердцем бесстрашного солдата, я завоюю это право!

— О, храбрый юноша! Если бы вы знали…

— Кто вы, синьорина? Умоляю, ответьте! Я чувствую, вас что-то мучит…

— Да, да! Мне нужно многое рассказать вам… Но поймете ли вы меня? — Девушка посмотрела на молодого человека с сомнением. Наконец, решившись, она начала рассказывать:

— Моего отца убили в сражении под Новарой, проигранном Карлом-Альбертом, после которого Италия была задавлена тяжким игом австрийцев. Мать героически сражалась на баррикадах в Брешии. Ее арестовали, когда город пал. Не перенеся публичного избиения палками на площади, она умерла от боли и стыда. Мне было тогда семь лет.

— Бедная малютка! — Рассказ юной итальянки отозвался болью в чувствительном сердце зуава.

— С тех пор прошло одиннадцать лет, но я ничего не забыла.