— Ага. — О'Брайен посмотрел ей в глаза.

— Давайте внесем ясность, мистер О'Брайен. Я — хозяйка завода, а вы — мой служащий. Между нами не должно быть никаких личных отношений. Это может плохо сказаться на нашем деле.

— Никаких возражений с моей стороны. Я поцеловал вас только потому, что вы этого ждали. Вы частенько меня раздражаете, но вы прекрасно целуетесь. Нельзя винить человека, если он берет то, что ему предлагают.

Боже правый, да он, можно сказать, назвал ее шлюхой. Но вот беда, Элизабет знала, что он говорит правду. Вчера в саду она вела себя бесстыдно. Она — взрослая женщина и должна уметь сдерживать свои порывы. Она отступила от двери.

— Давайте прекратим этот разговор, — прошептала Элизабет, — пока кто-нибудь из нас не наговорил такого, о чем впоследствии пожалеет.

— Отлично, — пожал плечами О'Брайен. — Держитесь от меня подальше, и я обещаю поступать так же. Я возвращаюсь на завод.

Он открыл дверь, и в комнату с лаем ворвались собаки, чуть не сбив О'Брайена с ног.

Элизабет подождала, пока он уйдет, напялила шляпу и тоже вышла из кабинета.

— Пойду проведаю Клер и скоро вернусь. Ной кивнул, стараясь не поднимать головы от счетов.

Некоторое время спустя Элизабет сидела на террасе второго этажа своего дома. Отсюда сквозь густую листву тополей, дубов и платанов ей была видна река и шиферная крыша одного из цехов. Сладкий запах дикой жимолости наполнял воздух. Элизабет взяла стакан ледяного фруктового коктейля, который приготовила для нее Клер. Она улыбнулась своей золовке.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня. Мне нравится твое платье.

Клер расправила складки желто-зеленого свободного платья.

— Братцу оно не нравится. Он говорит, что в нем я похожа на канарейку. — Она захихикала. — Я ношу его, когда Джессопа нет. — Клер указала на серебряную тарелочку, стоящую на чайном столике.

— Попробуй торт с корицей. Кухарка испекла его сегодня и позволила мне нарезать.

Элизабет вовсе не хотелось сладкого. Но Клер так просила, что она не нашла в себе сил отказаться и попробовала кусочек.

— О-оо!.. — с восхищением произнесла она.

— Я же говорила, что вкусно, — Клер тоже взяла немного, откусила и стала рассматривать свой кусок. — Братец сказал, что ты выходишь за него замуж. У вас был вечер, и вы всем объявили об этом. Значит, вам придется пожениться.

— Да, мы поженимся. — Элизабет без аппетита ела торт. — Следующей весной. Но мы не обязаны пожениться. Мы женимся, потому что хотим этого. Тебе это не очень нравится, Клер?

Клер задумчиво жевала.

— Ты рассердишься, если я скажу правду?

— Нет, не рассержусь.

— Братец сердится, если я говорю то, что думаю, а он думает иначе.

Элизабет отправила в рот последние крошки и склонилась к Клер.

— Ты же знаешь, что я никогда не сержусь на тебя, Клер. Ты стала моим первым другом, когда я приехала в колонии.

Клер крошила торт, не обращая внимания на то, что крошки падают ей на юбку.

— Ты не должна выходить за него замуж. Не должна.

— Почему ты так говоришь? Ты переедешь ко мне в дом вместе с Джессопом. Это будет замечательно, Клер. Мы будем как сестры.

Клер продолжала лихорадочно крошить свой торт.

— Я ненавижу его! — закричала она вдруг яростно.

— Да нет же, ты любишь Джессопа, Клер. — Элизабет попыталась взять ее за руку, но та отстранилась. — Ты не можешь ненавидеть его, дорогая. Джессоп — твой брат.