Дани не уходил. Он все еще стоял за контейнером, и я тихо молилась о том, чтобы он не слышал наш разговор.

– Привет, – осторожно сказал он.

– Что ты здесь делаешь?

– Ничего, – ответил он, пожимая плечами, от чего один ремешок его переполненного рюкзака, который он всегда таскал с собой, свалился с плеча.

– Мама рассердится, когда узнает, что ты не пошел домой сразу же после школы, – сказала я, а он все смотрел на меня.

– Почему ты ссорилась с Джозефиной? Я думал, что вы друзья.

– Да пошел ты.

– Они тебя обижали?

От его слов все внутри меня взорвалось. Я не хотела отвечать на его вопросы, я хотела, чтобы меня оставили в покое.

– Отвали! – закричала я и убежала.

Когда я пришла домой, в квартире было абсолютно тихо. Никого не было, но я все таки хлопнула дверью изо всех сил. Очень даже приятный звук. Я рухнула на кровать. Спустя несколько минут пришел Дани. Я уткнулась лицом в подушку, пытаясь прогнать из тела неприятные ощущения. Стыд от того, что ему пришлось увидеть. Я все время говорила о Джозефине, так что вся семья считала, что мы лучшие подруги. Что после школы мы ходили в парк. Теперь он расскажет всем, что я врала, что все, о чем я рассказывала за ужином, неправда, что у меня вообще нет никаких друзей.

Я долго лежала в ожидании, что Дани постучится ко мне в комнату, но он не приходил, а я проголодалась. На обед была рыба под миндальной крошкой и вареная картошка, так что я съела только сухой хлебец. Наконец я больше не могла терпеть, я встала и пошла на кухню.

Частички пыли сверкали в воздухе в лучах солнца, пробивающихся сквозь окно. Дани сидел за столом и намазывал масло на хлеб. Я ничего не сказала ему, просто подошла к кухонному шкафчику и открыла хлебницу. Там было пусто. Я заглянула в холодильник, но и там почти ничего не было. Только несколько полупустых банок с консервированными овощами, горчица, парочка засохших картофелин и желтый лук.

– Ты взял последний хлеб, – сказала я, не глядя на него. Я ждала, что он скажет мне, что я сама виновата, но вместо этого он подвинул ко мне тарелку.

– Возьми, если хочешь.

От его заботы мне стало еще тяжелее, мне хотелось отказаться, но я слишком проголодалась.

– Спасибо, – пробормотала я. – Могу поделиться.

Я села напротив него и разрезала бутерброд на две одинаковые части, взяла одну из них и начала есть. И вот все было съедено, а живот все так же бурчал от голода. Я посмотрела на часы. До возвращения мамы оставалось не меньше двух часов.

– Лидия? – сказал Дани, но я отвернулась, чтобы показать ему, что не хочу разговаривать. У меня не было сил объяснять ему, что именно произошло возле заброшенного дома, я хотела все забыть, никогда больше не ходить в школу и не встречаться с Терезой и Джозефиной.

Когда я наконец решилась взглянуть на него, то увидела, что он подошел к кухонному шкафу, открыл дверь, достал какао, сахар и овсянку и насыпал все в тарелку. Потом он взял кусочек масла, перемешал ложкой желтую массу и добавил туда масло.

– Вкусно, – сказал он, протягивая мне ложку. На ней остались следы липкой коричневой массы, поблескивающей в свете лампы. Я взяла ложку и кончиком языка облизала ее, чувствуя сладкий вкус какао.

– Пошли играть в «Зельду», – Дани улыбнулся.

Мы сидели на полу перед пузатым телевизором, пытаясь спасти принцессу Зельду. Дани разрешил мне съесть всю шоколадную смесь. Когда мы смеялись, мне становилось легче, я чувствовала, как теплеет на душе. Постепенно тело расслаблялось, и я думала о том, как хорошо, что Дани есть на свете. Хотя меня дико бесило то, что он разбрасывал повсюду свои вещи – грязную одежду, карандаши и пластиковые игрушки, а еще я ненавидела, когда он слушал своего Эминема, а мне надо было делать уроки, я все таки знала, что никогда не буду одинока.