|
Рулить-то рулили, но с такой массой, как у нас, одной ногой направление особо не исправишь. Но бог миловал, и мы вынеслись вниз, на дно распадка. На санную дорогу, если быть точным. Дорога так себе, видно, что когда-то по ней несколько раз сани прошли и более никто не проезжал. За дровами, похоже, ездили, потому как кора да опилки по обочине насыпаны. Ну и по этой самой дороге чуток дальше прокатились, пока уклон на нас работал. Остановились потихонечку, на ноги встали, вцепились-впряглись по бурлачьи в наши сани и пошли дальше, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, вытягивая тяжелый груз.
А там за спиной, на той злосчастной поляне, поднимался вверх черный столб дыма. Перед уходом мы подожгли самолет… На выходе из леса наткнулись на первое жилье. Остановились, собрали все деньги, что у нас были, и отправили Семена в деревню. Без лошадки с санями нам дальше не выбраться… Ждать долго не пришлось, Семен с местными договорился. Да я и не сомневался. Тот или за деньги договорится, или так заберет. Силой. Выхода у нас потому что нет – Маяковский идти вообще не может, в сознание так и не приходит, штурман с Лебедевым сейчас те еще ходоки. На ногах совсем не держатся. Похоже, у обоих хорошее такое сотрясение. Ладно, хоть инженер понемногу отошел, помогать нам начал. Вот только одних саней нам мало, пришлось и лист фанеры к ним прицепить. Маяковского в сани уложили, с местным возничим рядышком Семен сел. Сюда же и все пулеметы переложили. На лист фанеры штурман с Лебедевым пристроились. Ну а мы с инженером замыкающими пошли. От возницы мы избавились вскоре после того, как нас все-таки обнаружили (еще бы не обнаружили – черный дым на месте пожара до сих пор в небо поднимается) самолеты противника. Не в том смысле избавились, что… В общем, распрощались с ним подоброму. Договорились полюбовно, отдали все деньги, что у нас были, но лошадку с санями как бы выкупили. Забирать силой не стали, ни к чему подобное. Да и от его родного селения не так далеко успели отъехать, так что вернется домой без проблем. Зато выспросили про подходящую для нас дорогу через перевалы. Через которые можно с санями перейти. Ну и пошли. А что еще делать? Не на месте же оставаться да австрийцев с немцами дожидаться? А те точно себя долго ждать не заставят. И на равнину нам путь заказан. Очень уж много там неприятельских войск. Если бы не раненый и не увечные, то можно было бы попробовать вниз уйти, проскользнуть как-нибудь и в тамошних лесах схорониться. А с ранеными на руках ничего из этого не выйдет, очень уж они наше продвижение тормозят. Как представлю, что придется постоянно их на фанерной волокуше за собой тащить, так все мысли про равнину испаряются со страшной силой. Да и здесь, в горах, ничего не легче. Небольшая фора для отрыва есть, но и она скоро закончится. В общем, куда ни кинь, всюду клин. Изредка над нами австрийцы пролетали, кружились, присматривались, но низко не опускались. Опасались снижаться после пары прицельных очередей из «мадсена». Подбить никого из них не подбили, к сожалению, но отпугнули, заставили себя уважать. Мы же не только в небе, но и на земле с зубами! Больше всего опасаюсь наземной погони, но пока никого в пределах видимости и слышимости за нами не было. Да и догонять нас по такому снегу тоже не просто. Это тебе не в городе на прогулку по бульвару выйти. Здесь снег на обочине полузасыпанной санной дороги выше колена, а иной раз оступишься чуть дальше в сторону, так и вообще по развилку проваливаешься. Если сани еще кое-как держатся, не сильно проседают, то сама лошадка уже измучилась на подъеме, паром исходит. Приходится часто останавливаться на перекур. А помочь мы ей не можем – сами кое-как пробираемся. Смолин посмотрел на такое дело, помучился немного и притормозил. Меня вперед пропустил, пошел за мной след в след. А я за лошадкой. Хорошо хоть еще за сани при этом не цепляемся. Так и пробираемся все глубже и глубже в леса, все выше и выше в горы – по подсказкам возницы идем, ориентируемся по горным вершинам вокруг нас. |
