– Не найдется ли у вас какой работы?

– Право, не знаю. Боюсь, что нет. Да и муж сейчас в отсутствии.

Я подумал, что ей совестно нам отказывать, и хотел уйти, чтобы избавить ее от неловкости. Но Фалькенберг, видно, произвел на нее впечатление, он был одет так прилично, и мешок за ним носил я, поэтому она спросила, поглядывая на него с любопытством:

– А какая работа вас интересует?.

– Всякая работа по хозяйству, – ответил Фалькен берг. – Изгородь поставить, канаву выкопать, поправить стену, если обвалилась…

– Но ведь время позднее, к зиме идет, – сказал один из работников у мачты.

– Да, в самом деле, – подтвердила хозяйка. – Кста ти, уже полдень, не зайдете ли в дом закусить? Чем бог послал…

– Спасибо и на этом! – сказал Фалькенберг.

Мне стало досадно, что он ответил так грубо и осра мил нас обоих. Надо было вмешаться.

– М ille graces, madame, vous etes trop aimabl е,* – сказал я на языке благородных людей и снял шапку.

* Тысяча благодарностей, мадам, вы очень любезны (франц.).

Она повернулась ко мне и посмотрела на меня дол гим взглядом. Забавно было видеть ее удивление.

Нас отвели на кухню и хорошо накормили. Хозяйка ушла и комнаты. А когда мы поели и уже собирались уходить, она вышла снова; Фалькенберг успел опра виться от смущения и, воспользовавшись ее добротой, предложил настроить пианино.

– Так вы и это умеете? – спросила она, поражен ная.

– Да, умею. Я работал по этой части неподалеку, у ваших соседей.

– У меня есть рояль. Но хотелось бы…

– Не извольте сомневаться.

– А имеется у вас какая-нибудь…

– Нет, рекомендаций я ни у кого не прошу. Не имею такой привычки. Но вы можете убедиться сами.

– Да, конечно, пожалуйте сюда.

Она пошла вперед, а он за нею. Когда дверь отво рилась, я увидел, что стены увешаны картинами.

Девушки сновали по кухне и глазели на меня с лю бопытством; одна была очень недурна собой. Я порадо вался, что с утра успел побриться.

Минут через десять Фалькенберг начал настраивать рояль. Хозяйка снова вышла на кухню и ска зала:

– Так вы говорите по-французски? А я вот не умею.

Слава богу, она не стала продолжать расспросы. Не то пришлось бы мне говорить «пардон», приводить французскую поговорку да изрекать: «Ищи женщину» и «Государство – это я».

– Ваш товарищ показал мне свидетельство, – ска зала она, – и я вижу, что вы дельные люди. Право, не знаю… я могла бы послать мужу телеграмму и узнать, нет ли для вас какой-нибудь работы.

Я хотел ее поблагодарить, но не мог вымолвить ни слова, и только проглотил слюну.

Нервы…

Я обошел усадьбу и поля, всюду был образцовый по рядок, и урожай уже убрали; даже картофельная ботва, которая обычно остается на поле до снега, и та была сложена под навесом. Работы для нас не нашлось. Гразу видно было, что хозяйство здесь богатое.

Уже вечерело, а Фалькенберг все возился с роялем, и тогда я, прихватив еды, ушел подальше от усадьбы, чтобы не напрашиваться на приглашение к ужину.