Когда фургон дежурки добрался до дома 13 на Магистральной, во дворе уже стояли машина ППС и «скорая». Люди в синих мундирах и синей униформе фельдшеров неотложки возились на грязном пространстве перед домом, которое когда-то было детской площадкой. Когда Филин выпрыгнул из «Газели», к нему шагнул ППСник Самохин.

— Здорово, Филин. Ты сегодня по заявочкам?

— Нет, чисто на тебя полюбоваться заскочил. Что тут?

— Чувачку знатно рыло начистили.

Филин обернулся на дом. Около одного из подъездов судачили две пожилые женщины, с любопытством наблюдая за возней около избитого.

— Дэн, поговори с теми двумя леди пока, вдруг они видели что.

Хмыкнув, Самохин направился к дому.

Двое фельдшеров с помощью самохинского напарника перекладывали терпилу на носилки. Подойдя к ним, Филин увидел распухшее от синяков и побоев лицо молодого человека. Он был без сознания. На его шее он заметил извилистую татуировку.

— Погодите-ка, — Филин присмотрелся к избитому. — Опа. Так это же Буч.

— Рады за вас, — съязвил фельдшер. — Можно его грузить?

— Секундочку. — Филин принялся шарить по карманам Буча. — И что с ним?

— Побои, колото-резаных и проникающих нет, это уже хорошо, — отозвался фельдшер. — Но били от души. Вряд ли голыми руками. Может, бита, может, кастет. Сотрясение, возможно черепно-мозговая.

В карманах Буча Филин нашел ключи от дома, кошелек, телефон — ничего интересного. Прихватил лишь ключи. Отступив, Филин поинтересовался:

— Куда вы его?

— Третья городская, они сегодня дежурят.

— Вы им там про телефонограмму скажите.

Кивнув, фельдшер махнул рукой коллеге, и вдвоем они загрузили Буча в «скорую». А Филин направился к подъезду, где Самохин расспрашивал пожилых женщин.

— Вот, это Марья Петровна, она в дежурку звонила, — поведал Самохин, указывая на одну из старушек.

— Я только домой пришла, слышу крики за окном, — возбужденно зажестикулировала женщина. — Как будто убивают кого-то. Я к окну, так не видно же ничего. А там все кричат и кричат, и крики такие… такие жуткие… ну, знаете, как будто…

— Как будто убивают кого-то? — догадался Филин.

— Вот-вот!

— Говорите, домой только пришли? А откуда шли, если не секрет? Поздно же.

— Так из соседнего подъезда, от подруги. Что, думаете, я по ночам шарахаться по улицам буду? Совсем что ли дура?

Пряча улыбку, Филин указал на выползающую со двора «скорую».

— Этого знаете? Бучельников. В вашем доме живет.

— Так это он, — протянула старушка. — Доигрался, значит?

— Ну-ну, — многозначительно поддержала ее вторая.

— Когда домой возвращались, видели его во дворе?

— Видела! Он тут вот рядом стоял, — старушка махнула рукой в сторону, — Говорил с кем-то. Даже не говорил, ругался. Громко, с матом. Докричался, значит?

— Ну-ну, — поддержала вторая старушка.

— А с кем ругался, видели?

— Смутно, — поспешно подчеркнула старушка. — Узнать точно не смогу.

— Конечно, — не стал спорить Филин. Заявлять, что сможешь опознать преступника — дело еще более дурное и опасное, чем шарахаться по ночам по улице. — Ну а вот даже смутно? Как примерно выглядел? Толстый, худой, высокий, низкий?

— Бугай такой.