— Ты уже поужинала? Роанна сморщила нос.

— Нет, ужин был совсем холодный, и я только съела кусок лимонного пирога.

Он нахмурился. Она виновато взглянула на него, потом спросила:

— Ты действительно заставишь Корлисс уехать?

— Конечно. В лице ее что-то мелькнуло, но она промолчала.

— Ты думаешь, что я не прав?

— Совсем нет. Люсинде нужен покой, а тут — крики и ругань… — Ее лицо стало озабоченным. — Я знаю, что значит жить в постоянном напряжении.

Он взял прядь ее волос и стал наматывать себе на палец.

— Ты это чувствовала, когда твои родители умерли?

— И тогда, и потом… до семнадцати лет. Я все время боялась, что в один прекрасный момент меня выгонят из дома. — Она помедлила. — Я слышала, как взрослые обсуждали это, и Джесси была с ними заодно. Меня собирались отослать в колледж, кажется, в Виргинию. Это так далеко отсюда, что я не смогла бы часто приезжать домой.

— Почему же все изменилось, когда тебе исполнилось семнадцать? Потому что умерла Джесси и некому стало заставлять Люсинду отослать тебя?

— Нет, просто отъезд стал для меня самой желанной мечтой. Я хотела уехать из Давенкорта, от людей, которые считали меня некрасивой и неловкой, и жалели, и постоянно делали замечания.

— Черт, — сказал он устало, — я помню, как тебе доставалось от Джесси. Она не упускала случая воткнуть шпильку. Нет, нужно запретить жениться до двадцати пяти лет. Я чувствовал себя просто королем, когда женился. Мне было тогда чуть больше двадцати, и я был так самоуверен, что считал, что смогу изменить Джесси, сделаю из нее хорошую жену. Но Джесси никого не любила — ни меня, ни Люсинду, только себя до самозабвения. Хотя — нет… Возможно, она любила еще человека, который был отцом ее ребенка. Но я никогда об этом не узнаю.

Пораженная, Роанна замерла.

— Ты знал о ребенке?

— Я узнал об этом после ее смерти от шерифа. — Он удивленно взглянул на нее. — Но ты-то откуда знаешь?

— Я видела их вместе в лесу.

Роанна сразу же пожалела о своих словах, но было уже поздно. Он спросил так неожиданно! Значит, все эти годы она хранила секрет напрасно — ему и так было известно.

— Кто он? — Его тон стал жестким.

— Я не знаю. Никогда не видела его раньше.

— Ты можешь описать его?

— Нет, я видела его только мельком в тот день, когда была убита Джесси, и не разглядела. Я не говорила тебе об этом, потому что боялась… боялась, что ты потеряешь голову, что-нибудь натворишь и попадешь в беду. Поэтому я молчала.

— А после смерти Джесси ты ничего не сказала, чтобы никто не думал, что у меня был повод для убийства.

Такая юная, она была травмирована смертью Джесси и тем, что сначала ее обвинили в этой смерти. Он сам отвернулся от нее, и все-таки девочка хранила свой секрет.

Солнце тихо опускалось за горизонт, и сумеречные тени погрузили их в легкий полумрак пурпурно-синих оттенков, когда время медлит между днем и ночью и все кажется глубже и значительней, чем на самом деле.

— Значит, когда Джесси обвиняла тебя в том, что ты спишь со мной, она сама спала с каким-то мужчиной. Она знала, что ты их видела вместе?

— Нет, им было не до меня.