– Хочешь, поужинаем вместе?

Выражение его лица смутило ее: какая-то нервозность, из-за которой казалось, будто Айзек вкладывает в приглашение нечто большее, чем просто предложение ужина с приятелем после работы.

– Сегодня?

– Я думал, может быть… в субботу вечером.

Энди криво улыбнулась:

– Я знаю великолепное местечко, где готовят потрясающие камассиевые лепешки.

– Какие лепешки?

– Не важно. Выбери место. Только заказывай на двоих. Кира и Уиллоу остаются дома.

– Значит, на двоих, – улыбнулся Айзек.

Энди подмигнула ему, потом повернулась и вошла в конференц-зал.

Осень

– «Уитли и партнеры», – произнесла секретарь, подняв телефонную трубку.

Гас проходил мимо ее стола в главной приемной чуть не вприпрыжку. За прошедшие восемь месяцев он, наверное, тысячу раз слышал, как секретарша отвечает на звонки, и это по-прежнему доставляло удовольствие.

Его собственная фирма.

Восемнадцать юристов – это, конечно, не «Престон и Кулидж». И хорошо. Фирма достаточно велика, чтобы работать не менее качественно, и достаточно мала, чтобы они могли управлять своей жизнью и действительно видеть что-то за пределами рабочего графика. Большинство пришли с Гасом из «П и К». Остальные были старыми друзьями Гаса, талантливыми юристами, которых никогда бы не взяли на работу в его прежнюю фирму, – например, Джек Шоуд, крупный специалист по банкротствам, который в выходные играл на гитаре в одной из самых забойных местных групп. Может, он и не подходил под стандарт «П и К», но кто мог бы знать о долгах больше, чем парень, окруженный фанатами рок-н-ролла?

– Замечательная сережка, Джек.

– Замечательные закрылки, шеф.

Это был традиционный обмен любезностями, когда они встречались в коридоре по дороге к кофеварке. Для Гаса было удовольствием просто на время отделаться от телефона и выпить чашечку.

Разумеется, улыбался он не все время. Конец «Убийств-отголосков» долго обсуждался прессой Сиэтла. На телевидении побывали все – от Айзека Андервуда до школьного учителя Стивена Блечмана. Сначала в прессе царило затишье – пока не подсчитали потери. Пострадало столько невинных людей – от самих жертв убийцы до семей введенных в заблуждение сектантов. Обвинитель был полон решимости покончить с сектой, предъявив Карле обвинение в убийстве первой степени. Последние восемь месяцев она провела в тюрьме, ожидая суда.

Супруги Уитли старались избегать прессы. Гас ограничился кратким заявлением, что они сожалеют о жертвах и продолжают жить дальше. Понадобились месяцы, чтобы пресса оставила их в покое, но в конце концов жизнь начала приобретать видимость нормальной.

Их судьба изменилась навсегда, и это было неплохо. Супруги больше времени проводили вместе, чаще обедали всей семьей, долгие разговоры выходили далеко за рамки обязательного «Как прошел день?». Они даже переехали в дом поменьше – где не было эха. Отголосков. Прогресс шел быстрее, чем ожидалось, и не только потому, что Гас услышал и от Карлы, и от Блечмана, что на самом деле Бет никогда не вступала в секту. Все было в том, что, даже став чужими друг другу, они никогда не переставали друг друга любить. Чтобы вернуть искру, нужно только время, и, возможно, оно было уже совсем близко. Гас замечал, что последнее время Бет вновь начала носить сережки с бриллиантовой крошкой – те, что он подарил ей на двадцать первый день рождения. Сережки были дешевенькие, но то, что Бет надевала их по важным поводам – дни рождения и юбилеи, – служило напоминанием обо всем хорошем, что было в их браке.