Пройдет ли цензуру. В повести испорчен конец, п(отому) ч(то) писал я ее наспех.

 Вечером был в опере Зимина (ныне - Экспериментальный театр) и видел "Севильского цирульника" в новой постановке. Великолепно. Стены (ходят), бегает мебель.

 В ночь с 20 на 21 декабря.

 Опять я забросил дневник. И это к большому сожалению, потому что за последние два месяца произошло много важнейших событий. Самое главное из них, конечно,- раскол в партии, вызванный книгой Троцкого "Уроки Октября", дружное нападение на него всех главарей партии во главе с Зиновьевым, ссылка Троцкого под предлогом болезни на юг и после этого - затишье.

 Надежды белой эмиграции и внутренних контрреволюционеров на то, что история с троцкизмом и ленинизмом приведет к кровавым столкновениям или перевороту внутри партии, конечно, как я и предполагал, не оправдались. Троцкого съели, и больше ничего.

 Анекдот:

 - Лев Давидыч, как ваше здоровье?

 - Не знаю, я еще не читал сегодняшних газет. (Намек на бюллетень о его здоровье, составленный в совершенно смехотворных тонах.)

 Из Англии нас поперли с треском. Договор разорвал(и), и консервативная партия вновь ведет непримиримую экономическую и политическую войну с СССР.

 Чемберлен - министр иностранных дел.

 Знаменитое письмо Зиновьева, содержащее в себе недвусмысленные призывы к возмущению рабочих и войск в Англии,- не только министерством иностранных дел, но и всей Англией, по-видимому, безоговорочно признано подлинным. С Англией покончено.

 Тупые и медленные (англичане), хоть и с опозданием, но все же начинают соображать о том, что в Москве, Раковск(ом) и курьерах, приезжающих с запечатанными пакетами, таится некая весьма грозная опасность разложения Британии.

 Теперь очередь французов.

 Мосье Красин с шиком поднял на Вас de (Grenelle) {Бак de Grenelle (franc.)}

 красный флаг на посольстве. Вопрос ставится остро и ясно: или Красин со своим полпредством разведет бешеную пропаганду во Франции и, одновременно с этим, постарается занять у французов денег, или французы раскусят, что сулит флаг с

 серпом и молотом в тихом квартале Парижа...

 Вернее, второе. В прессе уже началась бешеная кампания не только против большевиков московских и парижских, но и против французского премьера Эррио, который этих большевиков допустил в Париж. У меня нет никаких сомнений, что он еврей. Л(юба) мне это подтвердила, сказав, что она разговаривала с людьми, лично знающими Эррио. Тогда все понятно.

 Приезд (в Париж) Красина ознаменовался глупейшей в "(...)" историей: полоумная баба, не то журналистка, не то эротоманка, с револьвером приходила к посольству Красина - стрелять. Полицейский инспектор ее немедленно забрал.

 Ни в кого не стреляла, и вообще это мелкая, сволочная история.

 Эту Диксон я имел удовольствие встречать не то в 22-м, не то в 23-м году в милой редакции "Накануне" в Москве, в Гнездниковском переулке. Толстая, совершенно помешанная баба. Выпустил ее за границу (...) Луначарский, которому она осточертела своими приставаниями.

 * * *

 В Москве событие - выпустили 30° водку, которую публика с полным основанием назвала "рыковкой". Отличается она от "царской" водки тем, что на десять градусов она слабее, хуже на вкус и в четыре раза ее дороже. Бутылка ее стоит 1 р. 75 коп. Кроме того, появился в продаже "коньяк Армении", на котором написано 31°. (Конечно, Шустовской фабрики.) Хуже прежнего, слабее, бутылка его стоит 3 р. 50 коп.

 * * *

 Москва после нескольких дней мороза тонет в оттепельной грязи. Мальчишки на улицах торгуют книгой Троцкого "Уроки Октября", которая шла очень широко. Блистательный трюк: в то время, как в газетах печатаются резолюции с преданием Троцкого анафеме, Госиздат великолепно продал весь тираж.