— Как решим, сто фунтов, двести фунтов?

Я только рот раскрыл.

— Зачем?

— Ну, скажем, на расходы по переезду? — И Сэмми подмигнул.

Я оторопел. И вдруг все понял — от меня хотят откупиться! Как могла такая мысль прийти Сэмми в голову? В следующую минуту я решил, что ее вложила туда Магдален, и только ахнул, лишний раз убедившись, сколь извилист ее ум. Видимо, в таком странном обличье представилась ей возможность оказать мне услугу. Я был и оскорблен до глубины души, и до глубины души тронут. Я одарил Сэмми ласковой улыбкой.

— Нет, денег я взять не могу.

— Почему?

— Во-первых, потому, что никаких прав на Мэдж у меня нет. — Я решил, что это соображение будет ему понятнее, и потому с него начал. — А во-вторых, потому, что я не принадлежу к тому общественному кругу, где в такой ситуации берут деньги.

Сэмми поглядел на меня так, словно я был его оппонентом в научном диспуте.

— То вы говорили, что никакой ситуации нет, а теперь говорите, что в такой ситуации не берут денег. Бросьте, мы же взрослые люди. Условности я знаю не хуже вас. Но таким ребятам, как вы, плевать на ваш общественный круг. Такие ребята, как вы, всегда сидят без денег. Если не возьмете, завтра же пожалеете. — И он стал выписывать чек.

От сознания, что его пророчество сбудется, я вложил особенную страсть в свои выкрики: «Нет! Не возьму! Не нужны мне ваши деньги!»

Сэмми поглядел на меня с интересом и состраданием.

— Но я же нанес вам обиду, — попытался он объяснить. — У меня совесть будет нечиста, если вы ничего не возьмете.

Казалось, он серьезно озабочен моей судьбой, и мне стало интересно, что могла наговорить ему Мэдж.

— С чего это вы так уверены, что нанесли мне обиду? — спросил я.

— Ну как же, ведь вам до смерти хотелось жениться на Мэдж.

У меня даже дух захватило. Он поймал меня в ловушку. Не мог я подвести Мэдж, заявив, что и в мыслях не имел на ней жениться, тем более что, как я теперь сообразил, Мэдж, весьма возможно, использовала мои воображаемые домогательства как рычаг, чтобы ускорить решение Сэмми. Да и все равно он не поверил бы никаким опровержениям.

— Что ж, пожалуй, я и в самом деле обижен, — нехотя допустил я.

— Вот умница! — воскликнул Сэмми в полном восторге. — Ну, значит, двести фунтов — и по рукам.

Что было делать? Своеобразный этический кодекс Сэмми требовал какого-то расчета. Деньги мне были нужны. Что же мешало этой сделке, привлекательной для обеих сторон? Мои принципы? Так неужели нет обходного пути? В подобных затруднениях мне обычно удавалось найти выход.

— Не перебивайте, Старфилд, — сказал я. — Дайте мне подумать. — И скоро меня осенило.

Дневной выпуск «Ивнинг стандард» лежал на полу у наших ног. Я просмотрел последнюю страницу, потом взглянул на часы. Было 2:35. Скачки в тот день проходили в Солсбери и в Ноттингеме.

— Вот что я предлагаю, — сказал я. — Вы скажете мне, какая лошадь придет в трехчасовом заезде, и от моего имени поставите на нее по телефону через вашу контору или где вы там держите свой скачечный счет. Если выгорит, то на заезд в три тридцать мы поставим побольше и так будем продолжать до вечера. Попробуем выиграть пятьдесят фунтов, а убытки, если будут, вы покроете сами.

— Идет! — заорал Сэмми в полном восторге. — Вот это дело! Только мы выиграем не пятьдесят фунтов, а побольше. Сегодняшнюю программу я знаю как родную дочь. Это просто мечта.

Мы расстелили газету на ковре.

— Трехчасовой в Солсбери возьмет Маленькая Ферма, — сказал Сэмми.