Иван смог вернуться к работе. Это была самая настоящая каторга — месить лопатой в тяжелом корыте смесь для стяжки пола. Цемент, песок, гравий, вода… Адом большой, четыреста квадратных метров, ни конца ни краю…

Таджики укладывали стяжку, а он месил.

— Быстрей, быстрей! — подгоняли его. — Собака ленивая!

(|цу разрывало

Руки отнимались от усталости, пояс1 [4ван про-на части от боли, ноги его едва держал)' авится его ра-должал трудиться. Если таджикам не по^а маЛо… бота, дозы ему не видать. А одного кося1*, СПину. Иван Амир подкрался сзади, толкнул парн^ лииом в цене удержался на ногах, упал, ткнувши^ ментно-песочную жижу. сквозь хохот

— Это последнее корыто, — сказал

Амир. — Закончишь, и хватит…,юсь поскорее

Иван даже не стал умываться — так хот1л, дом ДОждал-закончить работу. Он сделал раствор, с т I ся, когда его выработают. чил наркоти-

Он хотел есть, но гораздо больше его М-, ческий голод. Но Хамид его морально уб',вой. — Толь-

— Нет ничего больше, — мотнул он гол*

ко трава. Но нам и самим мало… I _ упал ему

— Хамид, что хочешь для тебя сделан’ ИЗДевается.

в ноги Иван. Он думал, что таджик над ни\<,ф0Су с пла-

— Ладно… — Хамид бросил на пол па!1 процедил он ном. — Больше ничего нет, — с презрение^

сквозь зубы. — До марта ничего не будет..

— До марта?! |И ц голове От страха у Ивана поплыло перед глаза ^одит с ума.

зашумело так, что показалось, будто он с, акие-то ви-И действительно, в подсознании всплыли ’ дения. Марат, Марат… — звал его кто-то. (уЛ его.

— Эй, что с тобой? — Хамид несильно пI робормотал

— Марат, Марат… — ошеломленно г*

Иван.

— Что Марат? Кто Марат? ^ня 30вут…

— Мама меня Маратом зовет… Марат ^

Да, Марат!.. Точно, Марат! — просиял Иван

— Кто тебе такое сказал?

— Никто. Сам вспомнил…

— Что еще вспомнил?

— Ничего… Пока ничего… лавой, рас-Ему нужно было освежить себя дурман-тр

шевелить мысли. Но гашиш не смог по своей силе заменить ему героин. Он принес всего лишь временное облегчение. Марат ничего больше не вспомнил. И во сне ничего не привиделось, кроме каких-то зеленых драконов, от которых он всю ночь убегал.

А утром ему было так плохо, что к цементному корыту его подвели пинками. Особенно старался Амир.

— Не будешь работать — кирдык! — Он очень убедительно показал на жестах, как будет вскрывать ему глотку ножом.

Но работа не заладилась. У Марата не было никакого стимула, чтобы стараться. Травы мало, героина и вовсе нет. Какой тогда смысл вообще вкалывать на этих чуреков?

— Ты что, ишак, совсем копыта потерял? — снова насел на него Амир.

И со всей силы ударил Марата ногой по копчику. Боль взорвала его изнутри, и вне себя от бешенства он набросился на обидчика. Кулаком в челюсть, подсечка, добивающий удар в солнечное сплетение. Удары были настолько сильные, что Амир потерял сознание.

Абдуллу Марат встретил ударом в живот. Согнул его пополам и лицом насадил на коленку. И этот без чувств рухнул на пол.

Оставался только Хамид. Но тот почему-то появился не один, а с двумя незнакомыми таджиками.

Судя по всему, эти двое были из «высших» гастарбайтерских кругов таджикской общины. Дорогие лыжные куртки, теплые спортивные брюки, кожаные горные ботинки.