Пролом выводил внутрь замка. Замковый двор, неправильный треугольник с башнями в каждом углу, полого спускавшийся к воротам, был замусорен и пуст. Сашка, попавший сюда впервые, долго смотрел во все стороны, а потом махнул рукой на воротную башню, самую высокую из всех трёх.

— А туда влезть можно?

— А чего ж нет? — Мирек пожал плечами. — Пошли.

Он подвел ребят к груде битого кирпича, заросшего сорной травой, и показал на стену с крупными выщерблинами.

— Вот тут надо лезть.

Цепляясь за еле заметные выступы, упираясь в края руками и помогая друг другу, они вскарабкались на полуразрушенную дозорную дорожку, проходившую по самому верху стены позади зубцов с бойницами. Через эти бойницы, уступом уходившие в кирпичную кладку, хорошо просматривались пойменный луг, окружавший замок, и частью пересохшая речная старица.

Дверь в башню уцелела, но от винтовой лестницы остались только выступы из обломанных кирпичей, и по ним пришлось лезть чуть ли не на четвереньках. Лестница кончалась стрельчатой аркой, выводившей на площадку, засыпанную мелкой щебёнкой и мусором. Наверно, верхний башенный свод рухнул, и теперь вместо потолка синело яркое небо, очерченное неровным квадратом зубцов.

Сашка подбежал к стене и выглянул через разбитое, потерявшее свою форму окно. Напротив башни высился костёл с тремя потемневшими куполами. За ним шатром торчали обгорелые стропила, а дальше полукругом шли замшелые, рассевшиеся крепостные стены в окружении разномастных черепичных, железных и толевых крыш.

Сашка высунулся подальше и увидел, что от второй винтовой лестницы остался только маленький нависающий балкончик, а низ башни, срезанный как ножом, был засыпан огромной грудой битого кирпича.

— Это что, развалилось, что ли? — обернулся к Миреку Сашка.

— Ты что! Немцы разбомбили! — Мирек уселся рядом на тёплую плиту подоконника. — Сюда бомба попала и в костёл тоже, вон как потрескался.

— Ага, вижу. — Теперь и Сашка заметил, что стену костёла покрывала сетка больших и малых трещин. — И зачем было бомбить?

— А спроси их! В сорок первом по Згариську били, а как наши их вышибли, только и знали, что Старый город бомбить.

— Згарисько — это что, там где сгорело? — догадался Сашка.

— Ну да, — подтвердил Мирек.

Сашка некоторое время смотрел молча, потом показал на осыпавшиеся остатки дальней стены.

— Там что, тоже замок?

— Ага, только Нижний.

— Не понял, — Сашка недоумённо посмотрел на Мирека. — Какой ещё нижний, а это тогда какой?

— Это Верхний, — спокойно пояснил Мирек. — Вон смотри.

Он плавно повёл рукой, показывая на речной изгиб, петлёй захвативший месиво латаных крыш, теснившееся внизу.

— Вон та длинная крыша, что вдоль реки, то монастырь Бригидки, а справа от него — монастырь Шариток. А прямо, — Мирек подлез с другой стороны и немного потеснил Сашку, — вон тот дом впритык к костёлу, монастырь иезуитов, видишь?

Теперь и Сашка выделил из общей сумятицы контур ещё одного крепостного обвода, чётко очерченный монастырскими крышами и замкнутый старой стеной с обгоревшей башней.

— Так, значит, то башня уже Нижнего замка? — Сашка показал на косо торчавшие, почерневшие от огня стропила.

— Ну да, башня Гнездецкого.

— Это чего имя у неё, что ли, своё?

— Конечно. У каждой есть имя, — Мирек даже удивился Сашкиному неведению. — Вот это Воротная, возле рва Владычья, над рекой Княжеская, а прямо Въездная была, только её разобрали.