Дуэйн одним глотком выпил кофе и протянул чашку Нанетт, чтобы она ему налила еще одну.

— Твоей оперной певице лучше заняться пением, — с медлительной манерностью проговорил он. — Спасибо, Нанетт, умираю от жажды.

— Только не говори мне, что Изабелла свалилась с лошади, а ты оставил ее там, где она упала, — развеселился Тристан, закуривая манильскую сигару.

— Не совсем так, — Дуэйн вытянул вперед длинные ноги. На нем были кожаные сапоги. Разделавшись в два укуса с пирожным, он продолжал. — Не мог же я весь день изображать из себя скучающего плантатора, вот и пришлось ей попыхтеть, чтобы за мной успевать. Когда десять минут назад мы вернулись обратно, она обозвала меня бесчувственным дикарем на своем очаровательном португальском и заковыляла в свою комнату, собираясь принять ароматическую ванну. Без сомнения, очень скоро она предстанет перед нами в восхитительном наряде, называемом платьем.

— Девушка права, Дуэйн, ты и впрямь дикарь, — рассмеялась его бабушка, но в ее словах Рослин уловила нотки ностальгии. — Если и есть у тебя нежность, то ты без остатка отдаешь ее финиковым пальмам, макушками устремленным в небеса, а корнями уходящими в преисподнюю. Разве я не права, мой храбрец?

— Неужели, когда-нибудь ты бываешь не права, — все так же растягивая слова, проговорил Дуэйн.

Затем он решительно посмотрел на Рослин, в его глазах не было ни капельки сочувствия, напротив, в них горел огонь, который и зародил антагонизм между ними в ее сердце. Тристан был просто очарователен, кузен же его, казалось, не имел ни времени, ни желания проявлять сочувствие к женскому полу… во всяком случае, по отношению к себе Рослин этого не заметила. Когда его взгляд упал на сверкавший на ее левой руке бриллиант, то она, не сразу осознав, что она делает, закрыла левую руку правой. И это спонтанное действие тот час же добавило стального блеска его глазам, он был похож на ястреба, готового броситься на жертву…

Рослин даже не заметила, что она не дышала, пока не услышала в салоне женский голос, нарушивший напряжение. Она повернула голову и увидела черные глаза, сверкнувшие поверх кружевного веера, скрывавшего нижнюю часть лица подобно чадре. Резьба по дереву, украшавшая проем центрального прохода, была наилучшей рамкой для великолепной фигуры незнакомки, облаченной в платье из шелка золотисто-солнечного цвета.

— Ну, о чем я вам только что говорил? — снисходительно засмеялся Дуэйн, поднимаясь. Его желтоватозеленые глаза были устремлены на Изабеллу Фернао, которая в этот момент опустила веер и открыла лицо с римским профилем.

— Матерь Божия! — сказала она по-португальски и, подойдя к нему, довольно крепко ударила его по щеке сложенным веером. — Никогда в жизни я больше не встану так рано, чтобы сопровождать тебя. Ты — настоящий тиран!

— А я и не просил тебя сопровождать меня. — Как бы сверху вниз посмотрел на нее Дуэйн и ухмыльнулся. Несмотря на то, что Изабелла была достаточно статной и высокой, под этим взглядом она стала маленькой и хрупкой.

— Это была ваша идея отправиться вместе со мной, донья Сол.

— Меня зовут Изабелла. — Она метнула в его сторону соблазнительный взгляд, посмотрев прямо в глаза.

— Я называю вас доньей Сол, потому что именно это впечатление вы на меня производите. — Он оглядел ее с ног до головы, и, хотя она была не из робкого десятка, она почувствовала некоторую стеснительность, так как, отвернувшись от него, она раскрыла веер и, спрятавшись за ним, едва дыша, рассмеялась. В обрамлении черных с блеском волос лишь сверкали ее темные глаза.

И тут взгляды Рослин и Изабеллы встретились: светло-серые чистые глаза Рослин и темные сверкающие глаза Изабеллы Фернао.