Почувствовав, что она обмякла в его руках, он усилил натиск, пока губы Фейт не приоткрылись. В восторге от легкости, с которой она впустила его внутрь, Морган скользнул языком в теплую пещерку, но когда Фейт напряглась, ошеломленная этим вторжением, медленно отступил, покрывая поцелуями ее шелковистую щеку, прежде чем нежно прикусил ухо.

Фейт таяла в его объятиях. Кровь ее струилась, как вино, теплое и густое, голова приятно кружилась. Вцепившись в широкие плечи Моргана, она позволяла ему вольности, о которых раньше даже не помышляла. Умом она понимала, что должна остановить его, но не видела большого вреда в том, что он делал. И жаждала продлить эти божественные ощущения. Когда их языки соприкоснулись, Фейт словно пронзила молния. В ужасе от силы собственных эмоций, она сделала слабую попытку отстраниться, но, успокоенная его ласками, склонила голову ему на плечо, наслаждаясь легкими поцелуями, которыми он осыпал ее волосы.

— Ах, Фейт, ты как глоток свежей воды после знойного дня. Приятно будет познакомиться с тобой поближе, — нежно вымолвил он у самого ее уха.

Фейт не знала, что ее насторожило: чувственные нотки в его хриплом голосе или его слова, — но она внезапно напряглась. Морган соблазняет ее! Отец предупреждал, что это может случиться, если она останется наедине с каким-нибудь юношей. Но Морган, — не юноша. Он взрослый мужчина, сильный, обуреваемый страстями. У нее нет ни малейшего шанса противостоять ему теперь, когда он знает, что она не ребенок.

Она вырвалась из его объятий и торопливо стянула на груди косынку, гневно сверкая глазами.

— Я не твоя подстилка, Морган де Лейси. Я согласна быть твоей кухаркой, горничной и конюхом, если тебе угодно, но не стану жить в грехе с таким, как ты.

Морган весело прищурился, наблюдая за Фейт, вернувшейся к своему обычному состоянию.

— А с кем бы ты стала жить в грехе, моя милая фея? С джентльменом? Честным фермером? Купцом? Я готов стать любым из них. Тебе нужно только взмахнуть своей волшебной палочкой.

Он излучал жизненную силу и такую чисто мужскую самонадеянность, что Фейт едва удержалась от искушения снова наградить его оплеухой. Кружево у его горла помялось, но, облаченный в элегантный черный камзол и белоснежные кружева, Морган выглядел настоящим джентльменом. У него было слишком много лиц, и Фейт вдруг стало страшно. Он может сделать с ней все, что пожелает. Не зная толком, в чем заключается обольщение, но, помня унижение и жестокость, с которыми столкнулась этим вечером, она смотрела на его красивое улыбающееся лицо почти с благоговейным страхом. Зачем ему понадобилось ее обольщать?

— Я не фея, — прошептала она наконец. — Я самая обыкновенная работящая девушка. Ты мог бы иметь сколько угодно красивых женщин. Если не хочешь, чтобы я была твоей домохозяйкой, позволь мне уехать в Лондон. Думаю, я смогу заработать себе на жизнь шитьем.

Ее широко распахнутые глаза, казалось, могли укротить дракона. Их невинное выражение надрывало сердце Моргана, но это не помешало ему протянуть руку и сдернуть кружевной чепчик с рыжеватых локонов. Густые пряди рассыпались по ее спине и плечам, переливаясь красноватыми бликами в свете пламени. Они сияли в темноте, как огонек свечи. Да: уж, самая обыкновенная девушка, ничего не скажешь.

— Ты скоро поймешь, малышка, что в Лондоне не существует такого понятия, как обыкновенная работящая девушка. Рано или поздно ты окажешься в постели какого-нибудь мужчины, хочешь ты того или нет. Город безжалостен к беззащитным. Я начну поиски твоих родных.

При виде радости, вспыхнувшей в ее глазах, Морган ощутил укол совести, но не стал лишать ее надежды.