|
Изумрудное магическое све¬чение заклятых якорей-зеркал, гаснущая волна отката и из¬вивающаяся змея смертельного чародейства на шее у гоблина... Как только в воздухе растаяли последние отголоски заклина¬ния, тысячи клиньев вонзились в черный ошейник корда и тугие удушающие кольца дрогнули, разжимаясь. Еще миг — и свечение вокруг погасло. К'ирсан подошел к рабу и внимательно осмотрел украшение на его шее. — Что ж, еще несколько таких ритуалов — и можно будет пытаться снять. Правда, будем делать перерывы, но все же неплохо! Здесь главное — не спешить,— удовлетворенно заме¬тил капитан и уже другим тоном приказал: — Ладно, можешь здесь все убрать. И осторожней с зеркалами, не потревожь знаки! Кайфат испытывал ни с чем не сравнимое удовлетворение творца, чья идея обрела плоть и задышала жизнью. Наверное, во всякой работе можно найти что-то особенно увлекательное, притягательное, но К'ирсан уже выбрал занятие, близкое его мятежной душе. Жаль только, что жизнь вечно ломает планыи устремления, а потому вечно приходится выкраивать лишние минуты, оглядываться назад и спешить, спешить, в надежде обогнать время. Вот только у капитана гарнизона есть заботы и помимо возни с чародейством. Не все дела можно свалить на Терна, слишком многое требует особого присмотра. Потому приходилось К'ирсану разрываться между магическими исследованиями и военными заботами, а ведь еще и барон на¬стоятельно требовал общения! Надо сказать, личность барона Орианга очень заинтересо¬вала капитана. Так уж повелось, но аристократы всегда обожали чародейские игры, стараясь упрочить и расширить собственную власть грозной силой волшбы. И пряный аромат запретного плода вечно манил многих, заставляя идти наперекор законам королевств и воле Объединенного Протектората... Но грасс Беор выделялся из безликой толпы любителей, выучивших одно-два заклинания и возомнивших себя магами. Он дейст¬вительно искал забытые формулы, изучал их со всем тщанием и, если удавалось разобраться с головоломным чародейством, подстраивал находки под себя. Он действительно кое-что знал и умел, а потому и его интерес к изысканиям К'ирсана был совсем непраздным. Некоторые осторожные беседы с бароном приносили капитану неподдельное удовольствие. Пусть хозяин замка во многом ошибался, но он давал ученику Шипящего возможность узнать чужой взгляд на очередную, не всегда понятную ему проблему. Это дорогого стоит! С самого первого дня службы у барона капитан взял себе за правило ровно в полдень выходить во двор замка и зани¬маться с солдатами. Терн, отвечавший в роте К'ирсана за под¬готовку новобранцев, умело натаскивал местных вояк, справ¬ляясь и без участия командира, но слишком уж часто стерва Судьба устраивала Кайфату самые омерзительные каверзы. Потому и следовало гонять подчиненных, точно бесправных каторжан, заставляя выкладываться на тренировках полностью, без остатка. Изнеможение и боль — это именно та цена, ко¬торую стоит платить за выживание на войне. Капитан подошел к плацу как раз, чтобы застать привычную картину — построенная в две шеренги рота, орущий сержант Терн и валяющийся на камнях солдат с окровавленным лицом. — ...хфургово вымя! Тебе что вчера было сказано, а?! Еще раз учую запах браги — пеняй на себя! А ты что?! Не слышу ответа, урод! — надсаживаясь, кричал Согнар, не обращая ни на что внимания. Избитый солдат что-то бубнил, но сержанта мало интересовали слова провинившегося. Кивнув паре его товарищей, он приказал: — Всыпьте этому дерьму мархуза де¬сять плетей, а если будет орать, то набавляйте по одному удару за каждый крик!.. Нарушителя уже тащили к специальным колодкам, когда сержант заметил К'ирсана. Старый товарищ резко выпрямился и четким, отработанным движением отдал честь. — Капитан... — Вольно, сержант. Давай без лишних церемоний,— помор¬щившись потребовал Кайфат, ответно прижав кулак к груди. |
