— То ли бросили, то ли разбежались в разные стороны. А может, и умерли. Сам Виталик, конечно же, говорит, что они на космическом корабле к Луне улетели, скоро вернутся… Да не вернутся они ни черта! Сволочи…
У него даже побелели костяшки пальцев на сжатых кулаках. Костя положил руку ему на плечо.
— Успокойся. Что же ты предлагаешь?
— Я? Это не я, Мила придумала. Я ведь только смешить могу и кривляться. Думать особенно не умею.
— Брось, все ты умеешь. Но выход-то какой?
— Помочь ему как-то, — вздохнул клоун. — Может быть, к себе забрать… После операции. А какая тут может быть операция? У бабушки этой денег ни копейки нет, у нас тоже не густо. А мальчик умирает… Вот поэтому мне твой банк позарез и нужен! — добавил он со злостью в голосе. — Я хочу вывернуть этих жирных котов наизнанку ради Виталика. Не для себя стараюсь…
— Я тоже, — ответил Костя. — Ладно, не дергайся пока особо, что-нибудь придумаем. В беде не брошу, как и ты меня.
Валера молча пожал ему руку и побрел к выходу. Прямо в своем клоунском наряде и колпаке. А Косте показалось, что на глазах у него блестели слезы.
Постояв немного в нерешительности и раздумывая, не догнать ли Валеру, Константин вдруг увидел мелькнувшего в коридоре Вильгельма Мордехаевича и поспешил к нему. Необходимо было срочно получить результаты эйч-эл-эй-типирования Антона. Врач молча пригласил его в свой кабинет. Выслушал его столь же безмолвно и сурово.
— Старые результаты, месячной давности, могу дать хоть сейчас, — сказал он. — А новые будут готовы через неделю.
— Мне надо как можно быстрее, — умоляюще произнес Костя. — Они готовы сделать операцию в Израиле.
— Все-таки добились своего? — усмехнулся Попондопулос. — Рад. Но раньше чем через пять суток не получится. Людей нет, компьютеры загружены. Медицинское оборудование устарело.
— Дорогой Мордехай Вильгельмович, я у вас задаром санитаром поработаю, сколько скажете, — попросил Костя, перепутав его имя с отчеством. — По ночам приходить буду. Только скостите срок.
— Хорошо, три дня, — подумав, ответил врач. — Больше не могу.
— Два, — сказал Костя, хитро блеснув глазами. — И я вам привезу кое-что со своей старой службы: нужны утки — будут, каталки — пожалуйста, халаты медицинские, полотенца, пижамы — все достану.
— Ну, это другой разговор, — согласился Попондопулос. — Тогда я дам списочек, а через два дня приходи за анализами. И неделю отработаешь у меня в ночную смену.
— Идет! — кивнул Костя, и они ударили по рукам.
Уже стоя в дверях, Константин вдруг обернулся, словно вспомнив о чем-то, вылетевшем из головы.
— Чего еще? — спросил врач, поднимая голову от бумаг.
— Спросить хотел: про этого мальчика, Виталика, который вместе с Антоном лежит. Он что — совсем безнадежен?
— А ты как думаешь? — Попондопулос вновь посуровел и даже рассердился: — Коли ни лекарств, ни родителей, чтобы хотя бы прийти проведать. Одна бабушка и навещает с костылем подмышкой. А ей тоже ходить не близко.
— Где же родители?
— Спились, — коротко ответил врач. — Типично российская история. Мать под забором, отец в тюрьме. Вот так-то, сынок.
— Что же с ним будет? — растерянно спросил Костя. Он вдруг представил на месте Виталика — Антошку, и сердце заныло от боли.
— Откуда я знаю? — развел руками врач, отвечая на вопрос Кости. |