Глава восьмая

В поисках выхода

Пролетели недели, незаметно прошла весна, наступил первый день лета. Синоптики предсказывали частые дожди, астрологи — страшную жару, а политологи из фонда общественного мнения — сонный штиль. В мире продолжали происходить какие-то важные события, экономические кризисы, войны, смены режимов, но существовала и другая жизнь, простая человеческая, со своими, конечно же, штормами и страстями, ненавистью и любовью… А лето действительно обещало быть исключительно бурным.

Ольга была беременна, уже на четвертом месяце, чувствовала себя хорошо, если бы не Антошка, состояние которого стало резко ухудшаться. Он уже гораздо меньше прыгал и веселился, чаще сидел вялый, понурый, скучный. Анализы показывали обострение болезни, со дня на день его должны были положить в больницу. Из-за границы вернулась родная тетка Ольги — Светлана Викторовна, которая была замужем за «публичным человеком», депутатом Государственной Думы и бизнесменом, страшным бабником и политическим скандалистом Каргополовым. Тетка сразу же приняла самое деятельное участие в судьбе своей племянницы. Что же касается матери Ольги, Натальи Викторовны, то она в эту весну едва не выскочила замуж, правда, не за железнодорожного генерала, но все равно за человека, связанного со шпалами, — он был путевым обходчиком. Звали его Вольдемар, и он теперь то и дело появлялся в ее квартире, надеясь все же найти там тепло и приют. Глухая бабушка продолжала варить щи и никого не слышать, а сама Оля порой ездила к «своему» психотерапевту Леониду Максимовичу, ставшему ей не только лечащим врачом, но и другом. У него, впрочем, были и несколько иные виды на свою пациентку. Ренат пропал. После покушения на него (стрелял его же телохранитель), он где-то скрывался, а Ольге не звонил. Не было звонков и от Кости…

Константин все так же работал старшим санитаром в своей больнице. Скандал с Лавром замяли, да сынуля и сам не собирался его раздувать. Завидев Костю, он теперь перебегал на безопасное расстояние шагов в сто. Дедуля окреп, поправился, его выписали из больницы. Сейчас он усиленно занимался художественным творчеством, писал портреты, пейзажи и даже «ню» в стиле «народного примитивизма». О нем появилось несколько статей в центральных газетах, один меценат готовил его персональную выставку в модной галерее. Лавр смекнул, что живой папа, стремительно пошедший в гору, ему гораздо ценнее мертвого, и теперь тщательно оберегал его здоровье, оставив мысли об эвтаназии. Не терял с дедулей связи и Костя, но просто по той причине, что привязался к нему. Он посещал подготовительный курс в медицинском институте, где слушал лекции своего главного врача Геннадия Васильевича Красноперова. А также брал частные уроки у реаниматора Петра Петровича, правда, чаще всего они заканчивались совместным распитием спирта и разговорами не о медицине, а о всемирных проблемах человечества. Но Константин не сомневался, что в этот год он непременно сдаст экзамены и поступит. Надеялись на это и его родители, Елизавета Сергеевна и Петр Давидович, ведя жизнь тихую и относительно спокойную. Фотопортреты Риты часто появлялись на обложках и внутри глянцевых журналов, то в обнаженном виде, то в еле прикрытом — и там было на что посмотреть! Смотрел порой и Костя, покусывая от досады губы, поскольку сама Рита так больше и не появлялась, а он не хотел звонить ей из гордости. Половину из отморозков посадили в тюрьму. На свободе остались лишь «хряк», «комод» и «гиена». Санитара они не забыли, отложив расправу над обидчиком до удобного случая. Но более всех той весной удивили Катя и Митя. Длинноногая медсестра неожиданно развелась со своим мужем и тотчас же, почти скоропостижно вышла за толстяка. Костя гулял на их свадьбе, кричал им вместе со всеми «Горько!», а молодожены выглядели очень счастливо.