Улица Дофина (он смутно припомнил, что в каком-то романе встречал это название) оказалась узкой, с домами, мало изменившимися с эпохи средневековья. Если бы не обилие машин и самый современный товар в маленьких магазинчиках и на лотках торговцев, вполне можно было бы представить себя в шестнадцатом или семнадцатом веке.

А еще через несколько улочек Костя опять припомнил «Трех мушкетеров».

– Улица Вожирар, – объявил Златко тоном экскурсовода. – Теперь нам осталось только обогнуть Люксембургский дворец и войдем в сад.

– Улица Вожирар! – ахнул Костя. – На ней же Арамис жил! Послушай, Златко, а книга «Три мушкетера» дошла до двадцать третьего века?

– Не просто дошла, – ответил Златко. – У нас даже целая Галактика называется «Три мушкетера и д’Артаньян».

– Молодцы! – одобрил Костя. – Вполне заслуженно назвали.

– Все, пришли! – объявил Бренк. – Люксембургский сад!

Знаменитый Люксембургский сад оказался обыкновенным парком с аллеями и газонами.

Правда, был он тщательно ухоженным, а от любого московского парка отличался и тем, что многочисленные парижане непринужденно расположились прямо на газонах: сидели, лежали, потягивали напитки из бутылок и банок. А мальчишки тут же играли в футбол.

– А где же космокатера стоят? – спросил Петр. – Людей столько вокруг…

– Космокатера защищены эффектом кажущегося неприсутствия, – ответил Златко. – Попросту говоря, невидимы. Диаметр временного канала тридцать метров. Когда мы войдем в этот круг, тоже станем невидимыми для парижан, зато увидим космокатера и наших ребят.

Петр открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но Бренк его опередил.

– Временной оазис, – сказал он, – окружен специальным кольцом защиты. Действует она так, что никто к нему не может подойти. Но безо всяких силовых мер! Просто никому вокруг даже в голову не приходит подойти поближе.

Теперь четверо друзей, словно завзятые парижане, тоже шагали прямо по изумрудному газону Люксембургского сада.

Никто не обращал на них никакого внимания. Костя, хоть и был переполнен парижскими впечатлениями, теперь ощущал новый приступ волнения: еще немного, и они с Петром попадут ни куда-нибудь, а в двадцать третий век, кусочек которого каким-то непостижимым образом их необыкновенные друзья перенесли в Париж двадцатого века.

И наконец, пройдя кольцо защиты, они ступили во временной оазис.

Только что перед глазами был пустой изумрудный газон, и вдруг оказалось, что на нем, теснясь, стоят несколько загадочных конструкций, основу которых составляли поблескивающие металлом вытянутые цилиндры; словно паутиной, эти цилиндры были опутаны множеством тонких ажурных деталей, сплетавшихся между собой в самых немыслимых сочетаниях.

Да это же и есть космокатера, вдруг понял Костя. А как же они летают? Ведь устройство для полетов в космосе должно быть, вроде бы, гладким, обтекаемым, а тут эта металлическая паутина!

Но поразмыслить дальше на эту тему ему не удалось: тут же его с Петром окружили десятка полтора смеющихся ребят. Они наперебой стали называть свои имена, и Костя с Петром поначалу, конечно, никого не запомнили.

Вот только имя Иммануил показалось Косте знакомым, и он припомнил, что этот Иммануил вроде бы тоже проводил каникулы на необитаемом острове, однако раньше или позже, чем они сами.

Но Златко уже по-командирски поднимал руку, и все затихли.

– Пять минут до старта! – объявил Златко. – Петр, Костя! На вашем космокатере номер семь. Наш с Бренком шестой. Пора занимать места!

После этих неожиданных слов даже Петр, человек решительный и отважный, растерялся.

– Постой! – начал он недоуменно. – Мы же управлять космокатером совсем не умеем! Мы думали, что как-то разделимся.