— Хэнк, здравствуй, это Харпер, — произнесла я ровным невыразительным голосом.

Чтобы разговаривать с Ионой и Хэнком, нужно было быть швейцарцем.

«Нейтральна, — повторяла я себе. — Я нейтральна».

— Здравствуй, — ответил он с полным отсутствием радушия и энтузиазма. — Ты где сейчас, Харпер?

— В Мемфисе, Хэнк. Спасибо, что спросил.

— Полагаю, Толливер с тобой?

— О, можешь не сомневаться, — сказала я очень жизнерадостно. — Тут холодно и дождливо. А как у вас в Далласе?

— О, не могу пожаловаться. Сегодня плюс десять.

— Похоже, у вас здорово. Мне бы хотелось поговорить с Мариеллой, если она поблизости, а потом с Грейси.

— Иона отправилась за покупками. Посмотрю, смогу ли разыскать девочек.

Вот неожиданная удача.

— Злой Ведьмы там нет, — прижав телефон к груди, сообщила я Толливеру.

Иона имела неисчерпаемый запас оправданий, позволявший не подпускать нас к девочкам. Хэнк был не таким изобретательным или не таким безжалостным.

— Привет! — сказала Мариелла.

Теперь ей было девять, и она доставляла много хлопот. Вряд ли она была бы ангелом, если бы жила с нами, потому что жизнь есть жизнь. В первые годы своей жизни Мариелла и Грейси не знали заботы и внимания родителей. Я не говорю, что мои мать и отчим не любили девочек, но то была не такая любовь, которая смогла бы вынудить родителей стать трезвыми и ответственными. По крайней мере, мы, старшие дети, некогда знали такую любовь, в незапамятные времена. Мы знали, что правильно и что неправильно. Знали, какими должны быть родители, что такое свежие простыни и домашние обеды и одежда, которую носим только мы.

— Мариелла, это твоя сестра, — сказала я, хотя Хэнк, конечно, уже сказал ей, кто звонит. — Как у тебя дела?

Я так старалась, и Камерон тоже, и Толливер. Даже Марк, когда у него были лишние деньги, время от времени заглядывал к нам, чтобы привезти еду.

— Меня приняли в баскетбольную команду, — сообщила Мариелла. — В Ассоциации юных христианок.

— О, это отлично!

Это и вправду было отлично. Мариелла впервые ответила мне не надутым хрюканьем.

— Ты уже начала играть или еще тренируешься?

— Через неделю у нас будет первая игра, — ответила она. — Если вы приедете, то сможете на нее прийти.

Я широко распахнула глаза, давая Толливеру понять, что этот телефонный разговор идет не так, как обычно.

— Нам бы очень этого хотелось, — сказала я. — Мы должны проверить наше расписание, но мы были бы очень рады посмотреть, как ты играешь Грейси тоже играет?

— Нет, она говорит, что это глупо — выходить туда и потеть, как свинья. Она говорит, что мальчикам не нравятся потные девчонки и все будут звать меня лесбиянкой.

Я услышала на заднем плане шокированный возглас Хэнка.

— Грейси ошибается, — заверила я Мариеллу. — Она просто не хочет играть в баскетбол. Наверное, ты умеешь играть в баскетбол получше Грейси?

— Можешь держать пари, — гордо сказала Мариелла. — Грейси и на милю не подойдет к кольцу. А я на последней тренировке попала в него дважды.

— Я уверена: Грейси умеет делать что-то такое, что ей нравится, — пыталась я быть дипломатичной и в то же время укрепить те успехи, которых добилась с Мариеллой.

— Ха, — насмешливо произнесла Мариелла. — Ну, все равно.

— Вас в этом году уже сфотографировали для школы?

— Да.