Но я не могу отпустить брата, возразила я себе. Если я внезапно его прогоню, он что-то наверняка заподозрит. Я просто не могу так поступить. Я сделаю это примерно через неделю, когда придумаю как обставить все наилучшим образом. А пока надо следить за своим поведением, за каждым своим поступком.

Жизнь, которая только что лежала передо мной как богатое лоскутное одеяло, внезапно стала серой. Я забралась в постель отеля, как забиралась в сотни других подобных постелей.

Я глядела в потолок, на луч света, который его пересекал, на красный глазок детектора дыма. Несколько часов я пыталась перекроить свою жизнь. Но понятия не имела, в каком направлении двигаться.

Глава пятнадцатая

Выходя из комнаты на следующее утро, я больше походила на зомби, чем на человека.

Толливер завтракал. Не говоря ни слова, он налил мне чашку кофе. Я осторожно подошла к столу и опустилась в кресло с таким облегчением, как будто пересекла минное поле. Толливер поднял глаза от газеты и с ужасом посмотрел на меня.

— Ты заболела? — спросил он. — Господи, ты выглядишь так, как будто тебя драл кот!

Это помогло мне почувствовать себя лучше. Если бы он сказал что-нибудь милое, я просто потеряла бы самообладание, схватила бы его и облила бы слезами его рубашку.

— У меня была плохая ночь, — ответила я очень осторожно. — Я не спала.

— Да неужто? Я вроде бы догадался. Тебе лучше достать свою косметику.

— Спасибо за поддержку, Толливер.

— Что ж, я просто предложил. Мы же не хотим, чтобы коронер по ошибке принял тебя за труп.

— Ладно, хватит.

Каким-то образом я взбодрилась после этого разговора.

Толливер читал газету, а теперь пихнул ее мне. Очевидно, он не собирался ничего говорить насчет моего странного поведения прошлой ночью.

— Сегодня о Табите пишут немного. Думаю, новость перестает быть животрепещущей.

— Давно пора.

Я дрожащей рукой взяла кофейную чашку и ухитрилась поднести ее к губам, не пролив. Я сделала длинный глоток и очень осторожно поставила чашку обратно. Толливер оставил у себя страницу газеты со спортивным разделом и погрузился в чтение статьи о баскетболе, поэтому не заметил моей унизительной слабости.

Я выдохнула, почувствовав некоторое облегчение, и уже увереннее сделала новый глоток. Что ж, кофеин — хорошая штука. Я взяла из корзинки круассан, зная, что позже пожалею об этом, и съела его меньше чем за минуту.

— Хорошо, — таков был единственный комментарий Толливера. — Тебе не помешало бы пополнеть.

— Нынче утром ты просто сборник комплиментов, — колко отозвалась я.

Да, теперь мне было много лучше. Внезапно я ощутила прилив оптимизма, имевший под собой даже меньше почвы, чем моя глубокая депрессия прошлой ночью. Я была тогда слишком драматична, верно? Все в порядке. У нас с Толливером все хорошо Все останется, как прежде.

Я съела еще один круассан. Даже намазала его маслом.

— Ты собираешься на пробежку? — мягко спросил Толливер.

— Нет.

— Да у тебя сегодня тусовочный день. Круассаны — и никаких пробежек! Как сегодня твоя нога?

— Прекрасно. Просто прекрасно.

Длинная пауза.

— Прошлой ночью ты вела себя странно, — заметил он.

— Да, у меня было много о чем подумать, — неопределенно ответила я, описав последним куском круассана широкую дугу, чтобы показать, насколько широко простирались мои мысли.

— Надеюсь, твои раздумья пошли тебе на пользу, — сказал Толливер.