— Доктор Лайл Хаттон, — ответил мужчина в халате.

Он был очень высоким и неуклюжим, и его манера смотреть сквозь очки сверху вниз казалась высокомерной.

Но на фоне непрерывного гудения я могла игнорировать его неприязнь и насмешку.

Я начала поднимать пластик, чтобы прикоснуться к телу Табиты, но Лайл Хаттон крикнул:

— Перчатки!

Он меня раздражал. Я выполняла миссию, и вибрация отдавалась во мне так громко, что я едва могла понять, чего он от меня хочет. Оказалось, мне надо решить — прикоснуться к телу сквозь пластиковую простыню или надеть пластиковые перчатки. Вряд ли я когда-нибудь вообще думала о барьерах между мной и трупом и классифицировала их. В данном случае хлопок был лучше, чем пластик, я знала это инстинктивно.

Но мне не дали выбора. Поэтому я положила руку на пластиковую простыню, над тем местом, где раньше находилось сердце. Конечно, после восемнадцати месяцев в земле тело под простыней больше не было целым.

Я сразу погрузилась в последние мгновения жизни Табиты: она пробудилась ото сна, от дремы. Увидела голубую подушку, опускающуюся на нее. Почувствовала… Это было чувство, что ее предали, чувство недоверия и ужаса. «НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, мама, спаси меня, спаси меня!»

— Спаси меня, — прошептала я. — Спаси меня.

Я больше не прикасалась к ней.

Толливер обхватил меня руками, по моему лицу струились слезы.

Я тоже обняла Толливера — опасная поблажка, но мне это было так нужно! Я посмотрела на человека в маске, в медицинской одежде.

— Вы собрали улики с тела? — спросила я.

— Я был при этом, — настороженно ответил доктор Хаттон.

— Вы находили нити в ее носу и во рту? Голубые. Они должны быть голубыми.

— Да, — ответил он после заметной паузы. Да мы их нашли.

— Ее задушили, — сказала я. — Но она боролась до конца.

Доктор Хаттон сделал рукой внезапное движение, как будто собирался что-то мне показать, но потом рука его замерла.

— Что вы такое? — спросил он, как будто говорил с каким-то интересным гибридом.

— Я просто женщина, которую ударила молния, — ответила я. — Я не родилась такой.

— Молния или убивает вас, или вы оправляетесь после ее удара, — нетерпеливо проговорил доктор Хаттон.

— Вижу, вы никогда не имели дела с человеком, пережившим подобный случай, — заметила я. — Если в вас попадет несколько тысяч вольт, потом приходите и расскажите мне, на что похожа ваша жизнь.

— Если столько вольт попадет прямо в вас, вы труп, — просто сказал он. — Выжившие получают разряд энергии молнии, которая ударила неподалеку.

Невероятно — этот парень спорил со мной о том, что со мной случилось, прямо над телом Табиты.

— Как хотите, — сказала я и выпрямилась, давая знать Толливеру, что готова идти.

Было трудно отпустить его, но я это сделала, и его руки, обхватывавшие меня, тоже разжались.

Я подошла к другому укрытому телу, побольше. Закрыла глаза и положила руку над телом.

Мои глаза распахнулись, и я сердито уставилась на доктора Хаттона.

— Это не Клайд Нанли, — заявила я. — Это какой-то молодой человек, погибший от ножевых ран.

Доктор Хаттон посмотрел на меня так, как будто увидел призрак.

— Правда, — сказал он, словно я не стояла прямо перед ним. — Правда, мой Бог, — произнес он очень осторожно, словно я могла на него прыгнуть. — Позвольте мне проводить вас к доктору Нанли.