Роланд, одетый в форменный костюм цвета электрик, смутился. Он видел измятую машину, когда шел утром на работу, но:

– Не мог же я первым принести вам эту горестную весть, мистер Ситрин, – сказал он.

Другие жильцы, мои соседи, направляясь по делам, тоже видели изувеченный автомобиль. И конечно знали, кому он принадлежит.

– Настоящие черти, – сочувственно сказал Роланд, и его худое лицо сморщилось, а рот и усы изогнулись.

Он всегда остроумно поддевал меня, рассказывая о красивых леди, интересовавшихся моей персоной.

– Они во множестве прибывали в «фольксвагенах» и в «кадиллаках», на велосипедах и мотоциклах, на такси и даже пешком. И все до единой пытались выведать, куда вы ушли и когда вернетесь, и не оставили ли записки. Они сновали туда‑сюда… Вы какой‑то дамский угодник. Можно поспорить, что целые толпы мужей мечтают до вас добраться.

Но теперь забавы кончились. Рональд не просто был шестидесятилетним чернокожим. Он знал, что такое ад идиотии. А я вдруг лишился неприкосновенности, которая делала мой жизненный путь таким забавным.

– У вас проблемы, – сказал он и буркнул что‑то про мисс Вселенную. Так он называл Ренату.

Иногда Рената приплачивала Рональду, чтобы он поиграл с ее маленьким сыном в холле. Он развлекал ребенка, пока его мать лежала в моей постели. Все это мне не слишком нравилось, но если прослыл комическим любовником, так уж будь смешным на все сто.

– И что теперь делать?

Роланд развел руками, передернул плечами и сказал:

– Звонить копам.

Да, конечно, нужен протокол, хотя бы для страховки. Страховую компанию этот случай изрядно насторожит.

– Ладно. Когда приедет патрульная машина, покажи им дорогу и побудь с ними, пока они осмотрят руины, – попросил я. – А затем направь их ко мне.

Я дал ему доллар за беспокойство. Как всегда. Но сейчас это было просто необходимо, чтобы повернуть вспять прилив его невольного злорадства.

Подойдя к двери своей квартиры, я услышал, как разрывается телефон. Звонил Кантабиле.

– Ну как, задница?

– Псих! – взвился я. – Вандал. Изуродовать машину!

– А, так ты уже видел… Вот до чего ты меня довел! – Он кричал. Вовсю напрягал голос. Но все равно голос дрожал.

– Что‑что? Ты обвиняешь меня?

– Я тебя предупреждал.

– Так значит, это я заставил тебя изувечить прекрасный автомобиль?

– Да, ты. Да, заставил. Именно так. Ты думаешь, у меня нет никаких чувств? Ты не поверишь, как мне жаль такую шикарную машину. Идиот! Ты сам во всем виноват, именно ты. – Я хотел ответить, но он снова закричал: – Ты вынудил меня! Ты меня достал! Но вчерашняя ночь – только первый шаг.

– Ты это о чем?

– А ты попробуй не заплатить мне, и узнаешь, о чем.

– Что за угрозы? Это уже переходит всякие границы. Ты что же, намекаешь на моих дочерей?

– Я не собираюсь обращаться в агентство по сбору платежей. Ты просто не понимаешь, во что ввязался. И с кем имеешь дело. Проснись!

Я и сам частенько уговаривал себя проснуться, да и другие то и дело кричали мне: «проснись, проснись!» Будто у меня целая дюжина глаз, и я упорно отказывался разлепить веки. «Зачем тебе глаза, если ты ничего не видишь». И это, конечно, совершенно правильное замечание.

Кантабиле все еще говорил.