— Я сыт по горло этими балами! — недовольно воскликнул виконт. — Мне нужна ты. Ты одна! Может, мне стоит поговорить с твоим отцом и настоять на том, чтобы мы сыграли свадьбу еще в этом сезоне, не дожидаясь его окончания?

Ниоба испуганно всплеснула руками:

— Нет, нет, что ты! Это только рассердит его, и тогда он и впрямь запретит нам видеться.

Немного помолчав, она добавила:

— Ведь и без того тебе не будет прислано приглашение на этот бал.

— Значит ли это, что я до такой степени не нравлюсь твоему отцу? — недоверчиво спросил виконт.

Еще ни разу в своей жизни он не получал отказа от дома, в котором желал бывать, и ему казалось просто невероятным, что сэр Эйлмер решается подвергнуть его подобному унижению.

Ниоба опустила глаза:

— Милый Валайент, вся беда в том, что папа заметил, как нежно я к тебе отношусь. И ему это не нравится, он сердится на меня.

В глазах виконта вспыхнул огонек надежды.

— Ты нежно ко мне относишься? Об этом я как раз и мечтаю, вот только мне хотелось бы еще услышать из твоих прелестных уст, что ты меня любишь.

— По-моему, так оно и есть, я почти уверена в этом, — простодушно ответила Ниоба. — Но вот папа говорит, что любовь — это одно, а замужество — совсем другое дело.

— И что же он имеет в виду? — сердито воскликнул виконт, гордо расправив плечи. Ниоба тихонько вздохнула.

— Папа давно мечтает, чтобы я вышла замуж за очень знатного человека.

Пораженный до глубины души, виконт уставился на нее непонимающим взглядом.

— Так ты хочешь сказать, — спросил он наконец сдавленным голосом, — что твой отец считает мой род недостаточно знатным? Тогда позволь заметить, что Окли считают себя равными всякой другой громкой фамилии в стране. Не найти ни одной книги по истории, в которой бы не упоминался наш род.

— Да, да, конечно, я это знаю, — поспешно ответила Ниоба. — Вот только у моего папы имеются другие соображения на этот счет.

— Какие еще другие соображения? — зловещим тоном поинтересовался виконт.

Ниоба снова всплеснула своими нежными ручками. Не стоит и говорить, что все ее жесты были изящными и весьма выразительными.

— Ты намекаешь на то, что твой отец благоволит к кому-то другому больше, чем ко мне? — спросил виконт.

Ниоба промолчала, и он снова заключил ее в объятия.

— Ты моя, и ты меня любишь, ведь ты знаешь, что любишь именно меня, и никого другого! Так наберись же храбрости, моя дорогая, и скажи отцу все, что ты думаешь.

— Он не захочет даже слушать!

— Тогда мы устроим побег.

Виконт собрался было пуститься в объяснения, как они это сделают, однако Ниоба подняла к нему свое прелестное личико и произнесла:

— Поцелуй меня, Валайент! Я обожаю твои поцелуи и так боюсь тебя потерять!

Виконт вновь осыпал ее страстными поцелуями, забыв обо всем, кроме восторга, который всегда испытывал, обнимая и лаская ее.

И лишь удаляясь от Парк-Лейн, он вдруг с досадой вспомнил, что не успел поделиться с ней своими планами, как именно он устроит ее побег из дома.

Правда, он уже послал ей письмо, полное нежной страсти, которое его слуга должен был потихоньку вручить, надежной горничной Ниобы, так чтобы оно не попало в руки сэру Эйлмеру.

В ответ он получил две торопливо нацарапанные строчки.