– Нельзя просто не выполнять работу. Кто-то должен ее делать. Вот почему это и вставили в книгу – в самом начале, там же, где говорится, что нельзя выходить на связь с другими Торговцами Смертью. Если просто не обращать на “Большущую книгу” внимания, тут такая ебанина сраная подымется…

– Уже поднялась, – сказал Ривера. – Потому-то я и пришел. У меня в магазине возникла женщина – не вполне человеческая женщина. Темное существо.

– Морриган? – У Мятника перед глазами до сих пор маячили трехдюймовые когти Морриган, раздиравшие стену темного вагона подземки, в котором на него напали. Он содрогнулся.

– Другая, – ответил Ривера. – У этой никаких птичьих черт не было. Просто бледная вся, одета в черные лохмотья, вроде савана. Никаких когтей я не заметил.

– А как вы поняли, что она не просто бомжиха какая-то?

– Она исчезла. Пыхнула дымом – прямо на глазах у моего напарника. Дверь заперта. И еще – она мне сама сказала, мол, зовут ее бянщи. У нее такой акцент сильный был, что я и не выговорю так, как она.

– Банши, – сказал Мятник Свеж. – Это произносится банши.

– Тогда понятно, – произнес Ривера. – Визжала она сильно. Вы ее, значит, встречали?

– Еще десять секунд назад я считал, что банши – миф, но по описанию узнал. Моя бывшая… одна знакомая женщина, в общем, много кельтских легенд изучала после того последнего…

– Тогда вы знаете, что она тут делает?

– Не будучи детективом вроде вас, могу только догадываться, но если б догадываться мне пришлось, я бы решил, что она – тот звук, какой издает Преисподняя, если вы заваливаете говном ее вентилятор.

Ривера кивнул так, словно уловил в этом смысл.

– Она и вправду себя звала “предтечей погибели”.

– Вот и я о том же, – сказал Мятник.

– Но это не все, – продолжал Ривера.

– Ну еще бы.

И Ривера поведал Мятнику Свежу про Императора и его великую цель – записать имена мертвых, иначе их позабудут, а еще про то, что в прошлом добросердый безумец этот несколько опережал полицию в том, что касалось сверхъестественных городских происшествий. Изложив все это, Ривера спросил:

– Ну как – вы считаете, во всем этом что-то есть?

Мятник Свеж пожал плечами.

– Вероятно. Вы мироздание попортили, инспектор, даже не сказать, до чего сильно.

– Вас это как-то не особо расстраивает.

– Да ну? Поскольку мне не нравится попорченное мироздание, я и не мечу говно наружу. – На миг ему стало чуточку лучше: сколько б ни убеждал себя он, что разжал хватку на своей незапаренности, сейчас перед ним стоял человек, которому явно пришлось туже. А затем он взглянул на Риверу, непринужденно стоявшего перед ним в своем итальянском костюме, все складки и черты его четки, как лезвие ножа, и осознал, что легавый… ну, бывший легавый… свою-то незапаренность не профукал. Мир вокруг мог распускаться на отдельные нитки, но Ривера оставался клевым, как ебена мама.

– Так и что же мне делать?

– Я б начал с того, что вернулся к работе.

– Я на пенсии – полу-на-пенсии.

– Я имею в виду сбор сосудов души.

– Думаете, они еще на своих местах?

– Вам бы лучше надеяться, что да.

– А как я их найду?

– Я б начал с ежедневника, где полно имен, инспектор уголовной полиции, – у вас же такое звание было, верно?

Незапаренность Риверы, похоже, немножко дала течь.