|
На этот шаг толкнули твои письма, где ты, сын, отказался от меня навсегда, даже не узнав, почему не получал ответа? Тебе, как всегда, понадобился повод! Слабое утешение для мужчин. Да и мужчиной назвать тебя не могу. Истеричная бабенка, и та постыдилась бы поставить под ним свою подпись. Что осталось в тебе от сына? Фамилия и отчество? Уверен! Скоро сменишь их! И мою незвучную фамилию — на импортную, с этикеткой и ценником. Как ты теперь предпочитаешь! Чтобы все было звучно и со вкусом!
Эх, ты! Семья без корней и тепла! Летучий Голландец! Я простил тебе все! И давно не обращаю внимания на твои наскоки. Знаю их причину. Ты потерял уверенность в себе. Но кто виноват? Обрекающий на одиночество живую душу обязательно сам становится скитальцем! И даже самый красивый цветок, оторвавшись от корней, не обретет жизни. Я не прошу тебя ответить мне! Это твое право! Я не претендую даже на право считаться твоим отцом! Мы слишком далеки друг от друга. Дело не в расстоянии. Оно преодолимо. Нельзя перешагнуть то, что пролегло между нами навсегда! Эту пропасть ты проложил своими руками. Загладить ее уже нет сил и времени. Ты всегда спешил. А потому опоздал. И не увидел в жизни самого главного, оставшись навсегда в моей памяти обиженным ребенком, так и не ставшим мужчиной…» |
