– Мне он кажется очень привлекательным, мама, – застенчиво произнесла Гарриет.

Леди Эмплфорт вошла в туалетную комнату, сбросила со стула пустую шляпную картонку и села.

– Да, милая, вполне возможно, и это подводит меня к тому, что я хотела бы тебе сказать. Закрой дверь! А теперь садись и послушай меня немного! – Она выждала, пока ее распоряжение будет выполнено, а затем заговорила, плотнее укутываясь в шаль: – Гарриет, я часто замечала, что в твоей головке слишком много глупостей, и это никуда не годится. Я буду с тобой откровенна и надеюсь, когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо. Мне не особенно понравилось то, как ты висела на Сэйле, когда я только что вошла в библиотеку. Видишь ли, дорогое дитя, вряд ли ему хочется, чтобы ты так откровенно демонстрировала свои чувства. Более того, вероятнее всего, ему это будет неприятно. Я тебе много раз говорила, что настоящая леди не должна вести себя подобно какой-нибудь мисс Смит Бог-весть-откуда! Я никогда не забуду рассказ моей собственной дорогой мамочки о том, как герцогиня Девонширская – то есть первая жена покойного герцога – уселась его светлости прямо на колено, будучи всего лишь его невестой! Представь себе ужас этой особы, когда он ее оттолкнул! Я краснею от одной мысли о подобном унижении. Но, насколько знаю, леди Спенсер была эдаким синим чулком и воспитала своих дочерей очень странно! Я не хотела бы думать, что ты, моя дорогая Гарриет, способна настолько забыться. Такие выходки позволительны каким-нибудь парвеню, но, что бы ни говорил тебе твой брат Гейвуд, для тебя они недопустимы. Сэйла воспитывали не в современном духе, который допускает всяческие вольности. Можешь поверить мне на слово, он ожидает, что его жена будет держаться самым подобающим образом. Кто-то, к сожалению, не помню, кто именно, очень точно заметил: если муж проявляет нежности, оставаясь с женой наедине, то жаловаться ей не на что.

Гарриет крепко сжала руки на коленях.

– Мама, – заговорила она, внимательно глядя в глаза матери, – разве настоящая леди не имеет права… любить?

Ее светлость рассмеялась.

– Что касается этого, моя дорогая, то, позволю себе заметить, твоя настоящая леди столь же мягкосердечна, как и остальные представительницы ее пола! Но она должна всегда быть начеку, и я готова многократно повторить тебе, что ни о чем подобном нельзя и думать, пока не подаришь мужу наследника! Тебе никогда не следует заставлять своих родителей краснеть за тебя, Гарриет! Я уверена, ты это прекрасно осознаешь, потому что хорошая девочка и сама понимаешь, что подобает, а что нет даме твоего положения.

– О! – еле слышно произнесла Гарриет, прижимая ладонь к зарумянившейся щеке. – Я не это имела в виду! Мама, разве ты не была влюблена в папу, когда выходила за него замуж?

– Я была слишком юной, чтобы разбираться в подобных вопросах. Его представили мне мои родители. До этого я его и полудюжины раз не видела, в чем точно уверена. Однако я по-настоящему и совершенно искренне к нему привязалась, как, надеюсь, ты привяжешься к Сэйлу. Но будь осторожна, дитя! У тебя слишком сильные романтические наклонности. Боюсь, ты чересчур откровенно проявляешь свои чувства, если испытываешь к кому-то симпатию. А это способно довести тебя до ревности, чего допустить никак нельзя! Мужчина имеет право иметь своих cheres-amies! Это никоим образом не касается его жены. Она должна закрывать глаза на его маленькие affaires.

– Возможно, – отворачиваясь от матери, прошептала Гарриет, – он будет ожидать ласк от своих cheres-amies!

– Весьма вероятно, моя дорогая. Но я предпочитаю думать, что ни тебе, ни мне знать об этом совершенно необязательно. Человек такого происхождения, как Сэйл, будет ожидать от своей жены совершенно иного поведения, за это я могу поручиться! Помни о том, что я тебе сказала, Гарриет!

– Да, мама, – грустно ответила девушка.