— Психологии? О! А ему никогда не приходило в голову применить свои знания к собственному поведению?

Но Эльвира продолжала, словно не слыша его слов, и в ее голосе звучало отчаяние:

— Он был мне не больше чем другом. По крайней мере, я так думала. Мы иногда гуляли вместе…

— У него что, не было друзей своего возраста? — саркастически поинтересовался Леонардо.

— На самом деле он ненамного старше меня.

— Да уж, конечно, — многозначительно согласился Леонардо, заметив, что ее румянец стал еще ярче. — И?.. — Эльвира посмотрела на его красивое лицо, на котором играли причудливые тени. — Отчасти в этом был виноват я, да? — вдруг спросил он. Эльвира молчала. — Он приставал к тебе? А ты не могла сопротивляться?

Она скривилась от отвращения.

— Я просто не осталась к нему равнодушной… — Она увидела, как резко, словно от удара, дернулась голова Леонардо, но честно продолжила: — Дело в том, что мы оба немного выпили и… — Эльвира умолкла, слишком смущенная, чтобы продолжать.

Леонардо охватила ярость. Ее слова, словно кислотой, разъедали ему душу. Как бы ему хотелось вмазать по смазливой физиономии этого молодого преподавателя!

— Ты хочешь сказать, что он напоил тебя?

— Нет! Это была всего лишь пара стаканов вина, но на голодный желудок, а я не умею пить. — И она с вызовом посмотрела ему прямо в глаза. — Ну, давай, Леонардо, назови меня, как хочешь, если от этого тебе станет легче.

Что это со мной? — подумал Леонардо. Он вдруг почувствовал, что ему станет легче, если он сможет прильнуть к ее розовым, мягким, дрожащим губам, чтобы стереть поцелуи этого Альфредо. Он тряхнул головой, избавляясь от наваждения, и внимательно посмотрел на Эльвиру. Странно, казалось бы, все слова сказаны и мучительное испытание позади. Но тогда почему же так сникли ее плечи?

— Есть еще что-то, о чем ты не говоришь мне, не так ли? — уже догадываясь, спросил он.

Эльвира скривила губы и отвернулась.

— Да. Но я не думаю, что ты захочешь об этом знать.

— Я не имею в виду грязные подробности той ночи, которую ты провела с этим… — Он остановил себя, удержавшись от грубого слова, которое никогда не стал бы употреблять при женщине. К тому же этот человек — отец ее ребенка. — Ты была девственницей? — осторожно спросил он.

— Да.

Справившись с приступом бешеной ревности, Леонардо протянул руку и погладил ее по лицу. В его темных глазах светилась печаль.

— Твоим первым мужчиной должен был быть я, — мягко сказал он.

Встретившись с ним взглядом, Эльвира чуть не заплакала, но, сдержав слезы, прошептала:

— О чем ты?

Леонардо нежно положил руку на ее живот. Эльвира чуть не задохнулась от этого прикосновения.

— А твой ребенок… — хрипло продолжал Леонардо, — мог быть моим.

Она непонимающе смотрела на него.

— Мне следовало заняться с тобой любовью, — прошептал Леонардо и увидел, как побледнела Эльвира при этих словах.

Его гнев внезапно прошел, уступив место сожалению, горькому и мучительному. Пожалуй, такого он не испытывал со дня смерти своей жены.

Я отказался от бесценного дара, уступив свое место другому, осознал он.

— Если бы я только ослушался голоса разума! — громко простонал он.

Эльвира в растерянности уставилась на него.

— Ради Бога, о чем ты говоришь?

— О, Эльвирита, ты знаешь о чем! — В его голосе звучала горечь, но рука, покоившаяся на животе Эльвиры, была невероятно нежной.