- Барышня!

Светлана соединяла говорящего с кем попрошено, не забыв при этом дать ему сердобольный совет:

- Иосиф Виссарионович, вашу поясницу лучше лечить накладками из собачьей шерсти. Как рукой снимает.

- Товарищ Фурцева! Третью петельку нужно со спицы снимать, иначе узор не получится.

- Никита Сергеевич, а кукуруза-то за полярным кругом не вырастет.

Все сановники благодарили женщину и желали ей доброго здравия, удивляясь при этом, почему она еще жива.

Светлана Панасониковна опознала голос Ельцина.

- Борис Николаевич, вам нужно бросить пить.

- Да я бросил.

- А что же голос такой?..

- Простыл в Лапландии, - пошутил Ельцин.

- Тогда вам нужно попить горячего молока с маслом какао-бобов. И немного меду туда добавьте... Соединяю!

В трубке захрипело, и сквозь помехи прорезался уверенный голосок городского головы.

- Говорит городской голова.

- Голова садовая, кепка пудовая, - пошутил Ельцин. - Это я.

- Кто я?

- Дед Мороз.

- Что такое?.. Это вы, Борис Николаевич?

- Я, я.

- Здравствуйте, Борис Николаевич. А я думал, Ресин балуется.

- Здравствуй, здравствуй... Ты чего это?

- Чего, Борис Николаевич?

- А того!.. Какой... Кто из твоих мудаков умудрился мне блокиратор на колесо надеть?

- Вам надели блокиратор на колесо, Борис Николаевич? - удивился Лужков.

- Да, любезный, именно на колесо.

- А как вы думаете, кто?

- Конь в пальто!.. Это ты меня спрашиваешь? Кто у нас в городе хозяин? Догадайся с трех раз.

- Я хозяин, Борис Николаевич?

- Молодец, угадал. А президент у нас кто, знаешь?

- Ну, это просто! Президент у нас Ельцин. Значит, вы президент.

- Ну и какого же хрена президенту такую ты отчудил, понимаешь?!. Как я теперь домой поеду?

- А где у вас машина стояла, Борис Николаевич?

- Где всегда, понимаешь. Возле моей работы.

- Так там же теперь стоянка запрещена!

- Это ты к чему? - вдруг испугался Ельцин. Предчувствие чего-то ужасного сдавило его горло непонятной тоской.

- Вы нарушили, Борис Николаевич.

- Ну... - начал было Ельцин, но в горле запершило, слова застряли.

- Боюсь, придется платить, Борис Николаевич.

Ельцин замолчал. Тягостное молчание затянулось.

Первым не выдержал Лужков:

- Борис Николаевич!

- Что? - глухо спросил Ельцин.

- Вы же сами говорили, что перед законом все равны.

- Когда это я такое говорил?

- В 1991 году, где-то в августе примерно. А что?

- Хм, не помню.. Но фраза хорошая. Хорошая фраза. Сам придумал или подсказал кто?

- Кому? - не понял Лужков.

- Ну, кому, кому... Не тебе же... Кто говорил? Я говорил. Значит и подсказали мне. А может, сам придумал?

- Вот этого, честно говоря, не помню. Просто не помню. А это важно, Борис Николаевич?

- Мне сейчас важно домой попасть. А как?

- Борис Николаевич, - в голосе Лужкова были успокаивающие интонации и это разозлило президента.

- Что "Борис Николаевич"? Ну что "Борис Николаевич"?!.

- Борис Николаевич, вы не пугайтесь только. Но если там поблизости никого нет, то наверное они появятся только завтра. Просто эвакуаторная машина не успела до конца смены забрать вашу машину в отстойник, и они поставили блокиратор, чтобы не упустить тачку. Завтра с утра заберут.

- Мне тебя убить?

- Вы не расстраивайтесь, Борис Николаевич... А насчет убить... Меня выбрали москвичи. И никто не вправе со мной что либо сделать. Завтра оплатите за эвакуацию и вернут вам вашу машину.